"Джек Лондон. Сэмюэль" - читать интересную книгу автора

очень внимательный наблюдатель, пожалуй, даже и не заметил бы ее.
Утративший четкость линий беззубый рот с опущенными углами сухих
пергаментных губ, однако, не обнаруживал еще той вялости мускулов, которая
является обычным признаком старости. Такие губы могли быть у мумии, если
бы не присущее им выражение непреклонного упорства. Они вовсе не казались
безжизненными, - напротив, в их решительной складке чувствовалась большая
физическая и душевная сила. В выражении губ и глаз крылась разгадка той
уверенности, с которой эта женщина, ни разу не оступившись и не теряя
равновесия, таскала тяжелые мешки наверх по крутой лестнице и высыпала
зерно в ларь.
- Вы старая женщина, а взялись за такую работу! - решился я сказать.
Она поглядела на меня своим странным неподвижным взглядом, подумала и
заговорила с характерной для нее неторопливостью, словно она знала, что
перед нею - вечность и спешить не к чему. И опять поразила меня ее
безмерная уверенность в себе. Несомненно, в ней сильно было ощущение
вечности, и отсюда - эта твердая поступь и спокойствие, с которым она
таскала по лестнице тяжелые мешки, - словом, отсюда была ее уверенность в
себе. В своей духовной жизни она, вероятно, точно так же не боялась
оступиться или потерять равновесие. Странное чувство вызывала она во мне.
Я встретил существо, которое во всем, не считая самых элементарных точек
соприкосновения, оказывалось вне моего человеческого понимания. И чем
ближе узнавал я Маргарет Хэнен в следующие несколько недель, тем сильнее
ощущал эту ее непонятную отчужденность. Маргарет казалась гостьей с
какой-то другой планеты, и ни сама она, ни все ее односельчане не могли
помочь мне хоть сколько-нибудь понять, какого рода душевные переживания,
какой накал чувств или философское мировоззрение двигали ею в прошлом и
настоящем.
- Мне через две недели от страстной пятницы минет семьдесят два, -
сказала она, отвечая на мое замечание.
- Ну, вот видите, я же говорю, что вы стары для такой работы. Это
работа для мужчины, и притом сильного мужчины, - настаивал я.
Она опять задумалась, словно созерцая вечность, - и это производило
такое странное впечатление, что я бы нисколько не удивился, если б, уснув
и проснувшись через столетие, увидел, что она только еще собирается
ответить мне.
- Работу кому-то сделать надо, а я не люблю кланяться людям.
- Неужели у вас нет ни детей, ни родных?
- У меня их много, но они не помогают мне.
Она на минуту вынула изо рта трубку и прибавила, кивком головы
указывая на дом:
- Я живу одна.
Я посмотрел на крытый соломой вместительный дом, на большой амбар, на
поля, широко раскинувшиеся вокруг и, очевидно, принадлежавшие к этой
ферме.
- Как же вы одна обрабатываете такой большой участок?
- Да, участок большой. Семьдесят акров, хватало дела и моему старику,
и сыну, да еще работник у нас жил, и служанка для домашней работы, а во
время уборки приходилось нанимать поденщиков.
Она взобралась на телегу и, беря в руки вожжи, пытливо посмотрела на
меня своими живыми и умными глазами.