"Джек Лондон. Finis." - читать интересную книгу автора

за них, с бесконечным наслаждением пережевывая каждый кусок. Съев третью,
он подумал немного, протянул руку за четвертой и заколебался; потом
посмотрел на мешок с мукой, приподнял его и прикинул на вес.
- Недели на две хватит, - сказал он вслух и, отодвинув от себя
лепешки, добавил: - А может, и на три.
Затем он опять натянул рукавицы, опустил наушники, взял ружье и пошел
к своему посту над берегом. Притаившись в снегу, никому не видимый, он
стал наблюдать. Так он просидел несколько минут совсем неподвижно, пока
его не начал пробирать мороз; тогда, положив ружье на колени, он принялся
хлопать в ладоши. Колющая боль в ногах стала нестерпимой, и он отошел
немного от берега и начал шагать взад и вперед между деревьями. Но такие
прогулки были непродолжительны. Через каждые пять - десять минут Моргансон
подходил к краю берега и так пристально смотрел на дорогу, словно одного
его желания было достаточно, чтобы на ней появилась человеческая фигура.
Однако короткое утро быстро миновало, хотя ему оно и показалось вечностью,
- а дорога по-прежнему оставалась пустынной.
Днем караулить стало легче. Температура поднялась, пошел снег. Ветра
не было, и сухие мелкие звездочки спокойно и тихо ложились на землю.
Моргансон закрыл глаза, уткнул голову в колени и слушал, что происходит на
дороге. Но ни визг собак, ни скрип нарт, ни крик погонщиков не нарушали
тишины. В сумерки Моргансон вернулся в палатку, нарубил хвороста, съел две
лепешки и забрался под одеяла. Спал он беспокойно, стонал и метался во
сне, а в полночь встал и съел еще одну лепешку.
С каждым днем становилось холоднее. Четырьмя лепешками невозможно
было поддержать жизнь в теле, несмотря на то, что Моргансон пил много
горячего хвойного настоя; пришлось увеличить порцию до шести лепешек - три
утром и три вечером. Днем он не ел ничего, довольствуясь лишь несколькими
чашками очень жидкого, но зато настоящего чаю. Так шло день за днем: утром
три лепешки, в полдень настоящий чай и вечером снова три лепешки. В
промежутках Моргансон пил хвойный настой - как лекарство от цынги. Он
поймал себя на том, что старается делать лепешки побольше, и после
жестокой борьбы с самим собой вернулся к прежним порциям.
На пятый день дорога ожила. На юге показалась темная точка, - она
стала увеличиваться. Моргансон насторожился. Он привел в готовность ружье,
выбросил патрон из ствола, заменил его новым, а выброшенный вернул в
магазинную коробку; потом поставил курок на предохранитель и натянул
рукавицу, чтобы правая рука не закоченела. Когда темная точка
приблизилась, он различил, что это человек, который идет налегке, без
собак и без нарт. Моргансон засуетился, взвел курок, потом снова поставил
его на предохранитель. Человек оказался индейцем, и Моргансон,
разочарованно вздохнув, опустил ружье на колени. Индеец прошел мимо и
исчез за лесистым выступом по направлению к Минто.
Моргансона осенила новая мысль. Он перешел на другое место, где ветви
тополей низко нависали над землей. На ветвях он сделал топором две
глубокие зарубки для упора. Потом положил ствол на один упор и навел ружье
на дорогу. Часть дороги полностью была у него под прицелом. Моргансон
переложил ружье на другой упор и опять навел его; с этой позиции он держал
под прицелом другую часть дороги, вплоть до лесистого выступа, за которым
она исчезала.
Вниз Моргансон не сходил. Человек, идущий по дороге, не мог бы