"Джек Лондон. Встреча, которую трудно забыть" - читать интересную книгу автора

на непостоянство своего характера, общительность и склонность к веселой
беседе, он быстро привык к неразговорчивому Эри. И если уж они
разговаривали, то только о намерениях преследователей, о состоянии дорог и
ценах на собак, да и об этих вещах они беседовали редко и немногословно.
Счастливчик принялся было за создание системы, которая обеспечивала
бы выигрыш в картежной игре, и на протяжении долгих часов и дней он
тасовал и сдавал карты, тасовал и сдавал, многократно записывая различные
комбинации, снова тасовал карты и снова сдавал их. Но в конце концов даже
это занятие опостылело ему, и, уронив голову на стол, он уносился в мечтах
в шумные игорные дома Нома, где посменно, даже ночью, лихорадочно
трудились банкометы и сторожа, а шарик рулетки никогда не переставал
вращаться. В такие минуты он особенно остро ощущал свое одиночество и
незадачливость и долго сидел неподвижно, уставив немигающий взор в одну
точку. А иногда бурлившая в нем ожесточенность находила выход в страстных
взрывах негодования: жизнь частенько гладила его против шерстки, и ему не
по душе было ее прикосновение.
- Жизнь - грязная игра, - любил он повторять, и каждый раз эта фраза
вызывала у него новый поток жалоб. - У меня никогда не было шанса на
выигрыш, - сетовал он. - Меня одурачили еще при рождении и обманывали даже
на материнском молоке. Видать, матери довелось играть краплеными картами,
и я родился как свидетельство ее проигрыша.
Но разве она имела право винить меня в своем проигрыше и смотреть на
меня, как на битую карту? А ведь она поступала именно так, да, да, именно
так. Почему она не дала мне возможность хоть разок сорвать кон? Почему не
сделали этого другие? И зачем только я приехал в Сиэтл? Для чего валялся
на палубе, перебираясь в Ном, и жил там, как свинья? Зачем я заглянул в
"Эльдорадо"? Ведь я шел к Большому Питу и забрел туда лишь за спичками.
Почему у меня самого не было спичек? Почему мне захотелось курить? Вот
видите, как все, каждая мелочь, словно карта к карте, складывалось против
меня! Ставлю мешок золота, которого у меня никогда не было, что так было
задумано еще до моего рождения. Еще до моего рождения, - вот почему. Вот
почему Джон Рэндолф назначил ставку и одновременно передвинул фишки.
Поделом ему, будь он проклят! Мог бы попридержать свой язык и дать мне
возможность испытать мой шанс? Он знал, что я сумею сорвать банк. Почему я
не совладал с собой? Почему? Почему? Почему?
И Счастливчик Ла Перл катался по полу, тщетно взывая к своей судьбе.
Во время таких приступов отчаяния Эри обычно бывал нем и недвижим, и
лишь серые глаза его становились тусклыми, и взор их мутнел, словно
свидетельствуя об отсутствии всякого интереса к излияниям Ла Перла.
Счастливчик прекрасно понимал, что между ним и Эри не было ничего
общего, и не раз удивлялся, почему Брэм спас его.
Однако время ожидания подходило к концу. У людей даже жажда крови не
может устоять перед жаждой золота. Убийство Джона Рэндолфа уже стало
достоянием истории города. Если бы убийца объявился, жители Нома,
несомненно, побросали бы свои дела, дабы свершить акт правосудия, но
поиски Счастливчика Ла Перла более не представлялись им задачей
первостепенного значения. На дне ручьев лежало золото, песок на взморье
еще не был лишен своей ценности, а когда море освободится ото льда, люди,
порядком нагрузив заплечные мешки, отправятся в те края, где буквально за
бесценок можно скупить все блага земные.