"Джек Лондон. Безумие Джона Харнеда (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

поскользнулся и от неожиданности совсем потерял голову. Бык поднял его,
но, к счастью, кападор очутился между его широко раскинутыми рогами.
Зрители безмолвно, не дыша, следили за происходящим - и вдруг Джон Харнед
вскочил и заорал от удовольствия. Да, среди мертвой тишины он один стоял и
кричал, весело приветствуя быка. Сами видите: он хотел, чтобы убит был не
бык, а человек. Надо же быть таким зверем! Его неприличное поведение
возмутило всех, кто сидел в соседней ложе генерала Салазара, и они стали
ругать Джона Харнеда. Урсисино Кастильо обозвал его "подлым гринго" и
бросил ему в лицо всякие другие обидные слова. Впрочем, сказано это было
по-испански, так что Джон Харнед ничего не понял. Он стоял и кричал секунд
десять, пока быка не отвлекли на себя другие кападоры, и первый остался
невредим.
- Опять не дали быку развернуться, - уныло сказал Джон Харнед, садясь
на место. - Кападор-то ничуть не пострадал. Быка снова одурачили, отвлекли
от противника.
Он повернулся к Марии Валенсуэле:
- Извините меня за несдержанность.
Она улыбнулась и с шутливым упреком хлопнула его веером по руке.
- Ну, ведь вы в первый раз видите бой быков, - сказала она. - Когда
увидите его еще несколько раз, вы не станете больше желать победы быку и
гибели людям. Мы не так жестоки, как вы, американцы. В этом виноват ваш
бокс. А мы ходим только смотреть, как убивают быков.
- Мне просто хотелось, чтобы и быку была оказана справедливость, -
ответил Джон Харнед. - Наверное, со временем меня перестанет возмущать то,
что люди убивают его обманом и хитростями, а не в честном бою.
Опять завыли трубы. Ордоньес в алом плаще вышел вперед с обнаженной
шпагой. Но бык уже раздумал драться. Ордоньес топнул ногой, заорал на него
и стал размахивать плащом перед его носом. Бык двинулся на него, но как-то
нехотя, без всякой воинственности. Первый удар шпаги был неудачен - она
угодила в кость и согнулась. Ордоньес взял другую шпагу. Быка принуждали к
бою, и он опять кинулся на противника. Пять раз Ордоньес наносил удар, но
шпага то входила неглубоко, то натыкалась на кость. При шестом ударе она
вонзилась по рукоятку. Но и этот удар был неудачен. Шпага не попала в
сердце и прошла насквозь между ребер быка, выйдя на пол-ярда с другой
стороны. Публика освистала матадора. Я посмотрел на Джона Харнеда. Он
сидел молча и неподвижно, но я заметил, что он стиснул зубы, и рука его
крепко сжимала барьер ложи.
А бык уже утратил весь боевой пыл. Ранен он был не очень тяжело, но
бегал с трудом, прихрамывая - наверное, мешала торчавшая в его теле шпага.
Спасаясь от матадора и кападоров, он кружил по краю арены, глядя вверх на
множество окружающих лиц.
- Он словно говорит: "Ради бога, выпустите меня отсюда, я не хочу
драться!" - только и сказал Джон Харнед.
Он продолжал следить за тем, что делалось на арене, и лишь по
временам искоса поглядывал на Марию Валенсуэлу, словно проверяя, что она
чувствует. Она сердилась на матадора: он был неловок, а ей хотелось
интересного зрелища.
Бык уже ослабел от потери крови, но и не думал умирать. Он все еще
медленно бродил у стены ринга, ища выхода. Он был утомлен и не хотел
нападать. Но участь его была предрешена, его следовало убить. На шее у