"Джек Лондон. Он их создал (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Я передумал, Джордж, - объявил он торопливо и нервозно. - Я не еду.
Он дернул себя за рукав, затоптался на месте и опустил глаза, потом
опять с трудом поднял их, чтобы встретиться взглядом с собеседником.
Джордж молча глядел на него; ноздри его раздувались, а тонкие пальцы
бессознательно скрючились, словно когти орла, готового к схватке.
В чертах лица у обоих мужчин было большое сходство, и все же они
резко отличались друг от друга. У обоих были черные глаза, но у того, что
стоял у окна, взгляд был проницательный и прямой, тогда как у стоящего
посредине комнаты - туманный и бегающий. Он боялся поглядеть в глаза
первому, хотя старательно - и все же напрасно - пытался сделать это. У
того и у другого были выдающиеся скулы и впалые щеки, только фактура их
казалась разной. Их тонкие губы были отлиты в одной форме, однако у
Джорджа рот был решительный, сильный, у Эла - мягкий, безвольный, с
опущенными углами - рот аскета, охваченного чувственностью. В нем
намечалась склонность к полноте, заметной особенно в очертаниях его
орлиного, с горбинкой носа, когда-то, наверное, такого же, как у Джорджа,
но теперь, в отличие от Джорджа, утратившего свою классическую форму.
Стоя посреди комнаты, Эл мучительно старался обрести твердость духа.
Молчание беспокоило его. Ему казалось, что он вот-вот потеряет равновесие.
Он облизал губы.
- Я остаюсь, - произнес он с безнадежностью в голосе.
Он опустил глаза и снова дернул себя за рукав.
- Тебе всего двадцать шесть лет, - наконец вымолвил Джордж, - а ты
бедный, слабый старик.
- Напрасно ты так думаешь, - возразил Эл с вызовом.
- Помнишь, как мы переплывали канал в полторы мили?
- Да, ну и что из этого? - Эл помрачнел лицом.
- А помнишь, как мы после уроков боксировали на гумне?
- Я мог вынести любой твой удар.
- Любой удар! - Голос Джорджа на секунду зазвенел. - Да ты побивал
меня четыре раза из пяти! Ты был сильнее меня вдвое, нет, втрое. А теперь
я побоялся бы бросить в тебя диванной подушкой, чтобы ты не скорчился, как
прошлогодний лист, не умер бы, жалкий, несчастный старик.
- Ты не должен оскорблять меня только потому, что я переменил свое
мнение, - запротестовал тот с плачущей ноткой в голосе.
Вошла его жена, и он с мольбой поглядел на нее, но человек у окна
вдруг шагнул к нему и выпалил:
- Ты не помнишь своего собственного мнения и двух минут подряд! У
тебя вообще нет своего мнения, бесхребетный, пресмыкающийся червяк!
- Тебе не удастся меня разозлить. - Эл хитро улыбнулся и торжествующе
взглянул на жену. - Тебе не удастся меня разозлить, - повторил он опять,
словно мысль эта пришлась ему весьма по душе. - Знаю я твои уловки. И
говорю тебе: все из-за моего желудка. Ничего не могу с этим поделать.
Видит бог, не могу! Все из-за желудка, правда, Мэри?
Она взглянула на Джорджа и спокойно заговорила, спрятав дрожащие руки
в складках юбки.
- Не пора ли? - спросила она мягко.
Муж повернулся к ней взбешенный.
- Я не намерен уезжать! - закричал он. - Только что я заявил об этом
вот... ему. И снова заявляю вам всем: я не уеду! Вам меня не запугать!