"Jack London. The Sea Wolf (англ., с подстрочником) " - читать интересную книгу автора

выгнулась дугой, голова совсем запрокинулась назад, а грудь расширилась в
бессознательном усилии набрать побольше воздуха. Я не видел его лица, только
мокрую черную бороду, но почувствовал, как багровеет его кожа.


The captain, or Wolf Larsen, as men called him, ceased pacing and gazed
down at the dying man. So fierce had this final struggle become that the
sailor paused in the act of flinging more water over him and stared
curiously, the canvas bucket partly tilted and dripping its contents to the
deck. The dying man beat a tattoo on the hatch with his heels, straightened
out his legs, and stiffened in one great tense effort, and rolled his head
from side to side. Then the muscles relaxed, the head stopped rolling, and a
sigh, as of profound relief, floated upward from his lips. The jaw dropped,
the upper lip lifted, and two rows of tobacco-discoloured teeth appeared. It
seemed as though his features had frozen into a diabolical grin at the world
he had left and outwitted.

Капитан - Волк Ларсен, как его называли, - остановился и посмотрел на
умирающего. Жестокой и отчаянной была эта последняя схватка со смертью;
охваченный любопытством матрос перестал лить воду, брезентовое ведро
накренилось, и из него тонкой струйкой стекала вода. Умирающий судорожно бил
каблуками по крышке люка; потом его ноги вытянулись и застыли в последнем
страшном напряжении, в то время как голова еще продолжала метаться из
стороны в сторону. Но вот мышцы ослабли, голова перестала двигаться, и вздох
как бы глубокого облегчения слетел с его губ. Челюсть у него отвисла,
верхняя губа приподнялась, и обнажились два ряда пожелтевших от табака
зубов. Казалось, его черты застыли в дьявольской усмешке, словно он
издевался над миром, который ему удалось перехитрить, покинув его.


Then a most surprising thing occurred. The captain broke loose upon the
dead man like a thunderclap. Oaths rolled from his lips in a continuous
stream. And they were not namby-pamby oaths, or mere expressions of
indecency. Each word was a blasphemy, and there were many words. They
crisped and crackled like electric sparks. I had never heard anything like
it in my life, nor could I have conceived it possible. With a turn for
literary expression myself, and a penchant for forcible figures and phrases,
I appreciated, as no other listener, I dare say, the peculiar vividness and
strength and absolute blasphemy of his metaphors. The cause of it all, as
near as I could make out, was that the man, who was mate, had gone on a
debauch before leaving San Francisco, and then had the poor taste to die at
the beginning of the voyage and leave Wolf Larsen short-handed.

И тут произошло нечто неожиданное. Капитан внезапно, подобно удару
грома, обрушился на мертвеца. Поток ругани хлынул из его уст. И это не были
обычные ругательства или непристойности. В каждом слове было богохульство, а
слова так и сыпались. Они гремели и трещали, словно электрические разряды. Я
в жизни не слыхал, да и не мог бы вообразить себе ничего подобного. Обладая
сам литературной жилкой и питая пристрастие к сочным словцам и оборотам, я,
пожалуй, лучше всех присутствующих мог оценить своеобразную живость,