"Джек Лондон. Поручение" - читать интересную книгу автора

предметах, и они казались почему-то неотделимы от некой суровой миссии, ради
которой он странствовал и трудился в течение долгих столетий. Он шел и
боролся, как будто во сне. Словно во сне вошел он в Овечий Лагерь. Он
ввалился в салун, высвободил плечи от ремней и начал опускать саквояж на
пол. Тот выскользнул у него из пальцев и упал на пол с тяжелым стуком,
который не остался незамеченным двумя мужчинами, собиравшимися уходить.
Черчилль выпил стакан виски, сказал хозяину бара, чтобы тот разбудил его
через десять минут, и уселся, поставив ногу на саквояж и опустив голову на
колени.
Его измученное тело так было сковано от усталости, что, когда его
разбудили, потребовалось еще десять минут и еще один стакан виски, чтобы он
смог распрямить члены и расправить мускулы.
- Эй, да не туда пошел! - крикнул ему хозяин бара, потом вышел вслед за
Черчиллем и в темноте вывел его на дорогу на Каньон-сити. Какие-то проблески
сознания подсказали ему, что он идет в правильном направлении, и
по-прежнему, как во сне, Черчилль брел по тропинке через ущелье. Он сам не
знал, что его насторожило, но в этот момент путешествия, прошагав, казалось,
уже несколько столетий, он почуял опасность и вытащил револьвер. Все еще
будто во сне он увидел, как на тропинку вышли двое мужчин и потребовали,
чтобы он остановился. Его револьвер выстрелил четыре раза, и он увидел
вспышки их револьверов и услышал выстрелы. Кроме того, он понял, что ранен в
бедро. Он увидел, как один из мужчин упал, а когда второй подбежал поближе,
Черчилль ударил его тяжелым револьвером в лицо. Потом повернулся и бросился
бежать. Вскоре он очнулся от своего полусонного состояния и обнаружил, что
бежит, прихрамывая, по тропинке. Он был уверен, что все это ему только
приснилось, пока он не стал шарить в поисках револьвера и убедился, что
револьвер пропал. Потом он почувствовал острую боль в бедре и ощупал себя:
рука у него была влажная от крови. Да, он ранен, правда, рана оказалась
несерьезной. Тогда он окончательно проснулся и припустился к Каньон-сити.
Там он нашел человека с лошадьми и фургоном, который за двадцать
долларов выбрался из постели и пошел запрягать. Черчилль свалился в фургоне
на лавку и заснул, не снимая саквояжа со спины. Фургон с грохотом катился по
скользким от дождя валунам вниз, по долине, ведущей к Дайе, но просыпался
Черчилль только в тех случаях, когда колеса наскакивали на самые высокие
валуны. Когда же его подбрасывало ниже, чем на фут, это его ничуть не
беспокоило. Последняя миля дороги оказалась более ровной, и он крепко
заснул.
Когда на рассвете они прибыли на место, возчик варварски растолкал
Черчилля и прокричал ему в ухо, что "Афинянин" ушел. Черчилль тупо смотрел
на опустевшую гавань.
- Вон там виден дымок у Скагуэя, - сказал возчик.
Черчилль ничего не видел, так как веки у него распухли, но он сказал:
- Это он, достаньте мне лодку.
Возчик оказался человеком обязательным, раздобыл ялик и нашел человека,
который за десять долларов - деньги вперед - взялся грести. Черчилль
заплатил, и ему помогли сойти в ялик. Сам он сойти был не в состоянии. До
Скагуэя было шесть миль, и у него была блаженная мечта поспать. Но человек,
поехавший с ним, не умел грести, и Черчилль сам еще несколько столетий
работал веслами. Шесть миль никогда прежде не оказывались такими длинными и
мучительными. Не сильный, но свежий бриз дул им навстречу и гнал ялик назад.