"Джек Лондон. Прежде Адама" - читать интересную книгу автора

танцевать.
Они были старыми друзьями, эти враги, наполнявшие мои ночи страхом.
О, эти бесконечные леса, и их постоянно посещаемый ужасом мрак! Ради
чего я блуждал в них, робкое, преследуемое существо, замирающее от
малейшего шороха, пугающееся собственной тени, запуганный, вечно
настороже, готовый мгновенно удрать ради спасения жизни? Ведь я был
добычей для всех обитателей леса и трепеща от страха спасался бегством от
вышедших на охоту зверей.
Впервые я оказался в цирке, когда мне было пять лет. Домой я пришел в
полном изнеможении, но вовсе не от съеденного арахиса и выпитого розового
лимонада. Как только мы вошли под шатер, хриплый рев наполнил воздух. Я
вырвался из рук отца и опрометью побежал наружу. Я столкнулся с кем-то,
упал и заорал изо всех сил. Отец поднял меня и стал успокаивать. Он
показывал на толпу людей, не обращающих никакого внимания на рев, и уверял
меня, что я в полной безопасности.
При постоянном подбадривании со стороны отца, вздрагивая от страха,
я в конце концов смог приблизиться к клетке льва. О, я сразу узнал его.
Чудовище! Один из самых опасных! Внутреннее зрение высветило воспоминания
из моих снов - полуденное солнце, играющее на высокой траве, спокойно
пасущийся дикий буйвол, трава, внезапно расступающаяся от стремительного
движения кого-то желто-коричневого, его прыжок на спину быку, короткая
схватка, рев и хруст, хруст костей. Или еще. Прохладный покой водной
глади, дикая лошадь опускается на колени и тихо пьет, и затем кто-то
желто-коричневый - всегда желто-коричневый! - его прыжок, крики и судороги
лошади, и хруст, хруст костей. И еще. Мрачные сумерки и грустная тишина
конца дня, и затем жуткий рев из разверстой пасти, внезапный, как трубный
глас судьбы, и одновременно с ним безумный вопль и чья-то дрожь среди
деревьев, и я тоже трясусь от страха, один из многих вопящих и дрожащих на
деревьях.
При виде него, беспомощного, за железными прутьями клетки, я пришел в
неистовство. Я скалил на него зубы, подпрыгивал, выкрикивал бессвязные
оскорбления и строил рожи. Он отвечал, бросаясь на прутья и рыча на меня
в бесплодном гневе. О, он тоже узнал меня, и звуки из далекого прошлого,
которые я издавал, они были понятны ему!
Родители были напуганы. " Ребенок болен, " сказала моя мать. " У него
истерика, " сказал мой отец. Я никогда не рассказывал им о своих снах, и
они ничего не знали. Уже тогда я сообразил, что лучше помалкивать об этом
своем качестве, вернее, об этом раздвоении личности.
Я еще увидел заклинателя змей, но это было все, что я смог
перенести в тот вечер в цирке. Меня отвели домой, возбужденного и
уставшего, больного от вторжения в мою реальную жизнь той, другой жизни
моих снов.
Я уже упомянул о своем молчании. Только однажды я решился полностью
довериться другому человеку. Это был мальчик - мой закадычный друг, нам
было тогда по восемь лет. Я развернул перед ним картины своих снов,
картины того давно исчезнувшего мира, в котором когда-то, я был в этом
твердо уверен, жил. Я поведал ему о невзгодах того мира, о Вислоухом и о
наших проделках, о невнятной болтовне на наших сборищах, и о Людях Огня,
и о захваченных ими землях.
Он хохотал и издевался надо мной, а потом стал рассказывать истории