"Джеффри Лорд. Ричард Блейд Айденский ("Ричард Блейд: Зрелые годы" #2)" - читать интересную книгу автора

лошади. И если муж ее и повелитель напоминал видом своим бога солнца, то она
была прелестной и стремительной, как золотой Кром, малая айденская луна.
За этой четой грохотали копыта таротов и боевых коней. Десять
шестиногих скакунов, двадцать всадников-хайритов и столько же отборных
телохранителей, уроженцев запада, мчались следом, гремя оружием и сверкая
доспехами. Северяне ехали, как и положено, по двое: первый, придерживая
поводья правой рукой, раскачивал в левой блестящее жало франа; второй баюкал
на колене огромный арбалет, чьи стрелы навылет пробивали и ксамитские, и
айденские панцири. Каждый из этих хайритов, высоких, широкоплечих,
светлокожих, напоминал сурового Грима, Ветра Битв и Мести; их мрачные и
грозные лица внушали ужас.
Конные телохранители, из лучших бойцов Киброта и Диграны, ничем,
пожалуй, не уступали хайритам. У скакунов их было только четыре ноги, но
блеск панцирей и шлемов, трепет вымпелов на высоких копьях, овальные щиты с
чеканным гербом создавали столь же воинственное впечатление, как и вид
северян. Возможно, этих смуглых воинов, так не похожих на рыжеволосых
айденитов из императорского домена, нельзя было счесть сыновьями Грима, но
уж к потомкам Шебрет, богини разрушительной войны, они относились без всяких
сомнений.
За господами и стражей, позади таротов и лошадей в блестящей сбруе, за
вымпелами, летящими по ветру, за всадниками в сверкающих панцирях, трусила
гнедая кобылка. На ней подпрыгивал скуластый рыжеватый парень, по виду -
истинный айденит (про которых говорили, что веснушек у них больше, чем кожи
на лице), облаченный в кожаную безрукавку и штаны, заправленные в высокие
щегольские сапоги. У седла его болтался вместительный баул, и парень все
время поторапливал свою кобылу, чтобы не отстать от спутников. Несмотря на
скромное одеяние, вид у него был уверенный - как и подобает любимому слуге и
оруженосцу, отмахавшему со своим господином не одну тысячу локтей по дорогам
Айдена и сопредельных стран.
В этот послеполуденный час Имперский Путь, вымощенный гладкими
каменными плитами, был почти безлюден. Благородные нобили, желавшие посетить
свои загородные поместья, отправлялись туда спозаранку - равно как и те, кто
желал покинуть имения, чтобы провести день в столице. Купцам же,
ремесленникам, крестьянам и остальному простонародью пользоваться этой
дорогой не дозволялось; для них южнее был проложен торговый тракт,
выводивший прямо к огромному базару на окраине Тагры. Там днем и ночью царил
неумолчный гомон, скрип возов, ржание влекущих повозки лошадей и мулов,
вопли и ругань возниц; здесь же стояла благолепная тишина, нарушаемая только
мерным топотом стремительно мчавшихся скакунов.
Стоял самый разгар весны, солнце грело уже совсем по-летнему, и только
налетавший с моря прохладный бриз напоминал о том, что до настоящей жары еще
далеко. Она начнется дней через тридцать, в самый разгар месяца Мореходов,
когда Ксидумен застынет голубым зеркалом под жарким безоблачным небом, а
южные степи покроются пышными и сочными травами. Тогда заснуют вдоль
побережья огромные плоты, выйдут в дальний путь первые караваны и прибавится
работы во всех имперских городах: на верфях Диграны и Киброта, в оружейных
мастерских Джейда, в рудниках Стамо и кузницах столицы, славной Тагры, где
могут сделать все что угодно, от плуга до меча, от золотого браслета до
корабельной катапульты.
Месяц Мореходов, подумал Блейд, мерно раскачиваясь в седле. Скорее