"Конрад Лоренц. Оборотная сторона зеркала" - читать интересную книгу автора

организму расценивать предыдущие события как надежные предвестники ожидаемых
последующих. В дальнейшем мне придется еще вернуться в другой связи к этой
аналогии между условной реакцией и причинностью (с. 330 и далее).
Совпадение представлений внешнего мира, доставляемых разнообразными
аппаратами отображения мира различных живых существ, нуждается в объяснении.
Мне кажется абсурдным искать иное объяснение, чем то, что все эти столь
многообразные формы возможного опыта относятся к одной и той же
внесубъективной действительности. Я сказал однажды после заседания
Кантонского общества, когда мы засиделись до поздней ночи в кенигсбергском
Парк-отеле: "Если участники нашей дискуссии согласны в том, что здесь и
сейчас стоит на столе пять бокалов, то я не понимаю, как можно объяснить
такое согласие, если не признать пятикратное наличие некоторого явления,
именуемого "бокалом", - что бы за ним ни скрывалось".
Последовательный неокантианец возразил бы на это, что знание физических
фактов, вместе с признанием их реальности, образует предпосылку, без которой
мы не можем составить себе определенного представления об аппарате
отображения мира, который также предполагается физическим и реальным. То и
другое принадлежат "физической картине мира", которая, по мнению
трансцендентального идеализма, никоим образом не является картиной мира, и
наша попытка доказать одно с помощью другого напоминает образ действий
Мюнхгаузена, вытаскивающего себя из болота за собственную косу.
Этот довод не выдерживает критики. Упрощенное дидактическое изложение
может вызвать впечатление, будто первый шаг естественно-научного
исследования заключается в предположении существования физической
реальности. Когда, например, хотят объяснить функции цветового зрения, то
начинают, как правило, с физической природы света и с концепции длин волн и
лишь после этого переходят к физиологическим процессам, превращающим его в
дискретный набор отдельных качеств. Но ход мыслей, по которому ведут
человека при таком способе обучения, вовсе не соответствует пути
естественно-научного познания.
Это познание исходит, как всегда, из субъективного переживания,
наивного восприятия цветов, а затем уже приходит к открытию, что солнечный
свет, который можно разложить с помощью призмы, содержит все цвета радуги.
Без физиологического механизма, разделяющего количественный континуум[22]
различных длин волн на полосы различно переживаемых качеств, физики никогда
не заметили бы, что существует связь между длиной волны и углом преломления
света в призме. Когда физик, исследователь внесубъективного мира, понял это
соотношение, наступила снова очередь того, кто исследует познающий субъект:
специалист по физиологии восприятия Вильгельм Оствальд открыл вычислительный
аппарат постоянства цвета и понял его значение для сохранения вида. Он
разоблачил таким образом противоречие между учениями о цвете Ньютона и Гете
как мнимую проблему.
Такой ход познания, при котором наши знания о свете и о нашем
восприятии света, продвигаясь шаг за шагом, стимулируют друг друга,
представляет хороший пример того, как должен поступать объективирующий
естествоиспытатель, стремящийся выполнить требование Бриджмена (с. 246). Я
утверждаю, что этот процесс напоминает вовсе не образ действий легендарного
лжеца (вытаскивание за собственную косу понимается как символ порочного
круга), а поведение солидного пешехода, осмотрительно делающего один шаг за
другим. Между шагами левой и правой ноги существует отношение поочередной