"А.Ф.Лосев. Ранний эллинизм ("История античной эстетики" #5, книга 1) " - читать интересную книгу автора

отъединенной личности всегда открываются большие просторы, если она
действительно отошла от своих непосредственных корней и стала самостоятельно
и свободно мыслить. Достаточно указать хотя бы на то, что не только денежное
хозяйство водворилось в эллинистическую эпоху во всей своей силе, но мы
находим здесь даже большое развитие банковских операций. Так, в Александрии
существовал центральный банк для всего Египта. Мало-помалу капиталы стали
концентрироваться в немногих руках, а народная масса - беднеть; появился и
постоянный спутник активного предпринимательства, следующий за ним как тень
и растущий по мере его собственного роста. Это - бесправный трудовой люд.
доставлявший много хлопот эллинистически-римским правительствам.
Тот же самый индивидуализм вызвал к жизни и утонченную культурную
интеллигенцию. Возникают государственные научно-исследовательские институты,
библиотеки, музеи. Сначала Александрия, а со II в. до н.э. Пергам, потом
Антиохия были крупнейшими культурными центрами, где давалось утонченное
образование и развивалась очень субтильная культура. Развивается знаменитая
александрийская любовная поэзия, реалистическая новелла и роман,
иллюзионистическая живопись, страсть к архитектурным эффектам и
грандиозности. Комедии Менандра, буколическая поэзия Феокрита, бытовые
картины Геронда, "характеристики" Феофраста, эта смесь утонченного
субъективизма, реализма, космополитизма и эстетизма, - получают отсюда свое
мировое значение. Но в начале этого огромного культурного периода (это пока
еще только конец V в. до н.э.) мы находим индивидуализм Еврипида, этот
продукт разложения классической демократии, из недр которой, минуя провалы
софистики и анархизма, выросла новая структура мысли и жизни, уже
регламентированная на основах изолированного самоощущения отдельной
личности.
Поэтому говорить об "упадке" культуры в век эллинизма - это значило бы
пользоваться очень условным и неясным языком. Тут просто перед нами
совершенно новый тип античной культуры; и что более упадочно, эллинство или
эллинизм, судить трудно. Эллинизм, несомненно, ближе Европе, чем эллинство.
Недаром в возрожденческой культуре если что и "возрождалось", то почти
исключительно эллинистически-римские формы. Классическую Грецию V в. до н.э.
едва-едва стали понимать в XVIII-XIX вв., а такое явление VII-VI вв. до
н.э., как религию Диониса, открыл только Фр. Ницше в начале 70-х гг. XIX в.
Эллинистически-римская мысль гораздо мельче, миниатюрнее, чем
эллинская. Субъект, действующий тут в философии, в жизни, в искусстве,
гораздо более человеческий субъект, чем это было раньше. В чувстве он
гораздо интимнее, теплее, сердечнее, в воле он гораздо насущнее, понятнее,
гораздо обычнее того старого строгого и сурового эллинского субъекта. Его
мораль, и в своей строгости и в своей мягкости, - общедоступнее, она -
что-то более житейское, более бытовое, более деловое; она ближе к
повседневным потребностям человека. Если в классической эллинской эпохе мы
тоже видели какой-то относительный индивидуализм (в сравнении с
общинно-родовой формацией), так ярко противостоящий догомеровской архаике,
то эллинистический период не есть просто эпоха индивидуализма. Ее внутренний
принцип не индивидуум, но индивидуальность. Индивидуум - это для эллинизма
тоже есть нечто слишком общее и абстрактное. Это принадлежность эллинства, а
не эллинизма. Эллинизм же опирается на конкретную и единичную
индивидуальность. Отсюда и идея монархии; отсюда стремление прежде всего и
во что бы то ни стало утвердить и спасти личность человека, а потом уже все