"А.Ф.Лосев. Итоги тысячелетнего развития ("История античной эстетики" #8, книга 1) " - читать интересную книгу автора

есть украшение души. "Необходимо знать, - заключает Давид, - что философия
существует для того, чтобы облагородить и украсить человеческую душу"{34}.
Дистинктивно-дескриптивная виртуозность мысли принимает бесконечно
разнообразные формы, но эта бесконечность человеческого стремления возможна
только потому, что для нее имеется предел, тоже бесконечный, но тоже
присутствующий в каждом мельчайшем движении человеческого разума. У Давида
читаем: "Природа всюду имеет крайние пределы всех вещей, ибо обладает мерой
и малочисленности и множества, малого и превеликого"{35}. Но "что ограничено
по природе... безгранично по познанию", индивидуальные вещи "соответственно
нашему познанию... безграничны, однако сами по природе не безграничны"{36},
хотя количество их бесконечно.
4. Заключение Философско-исторический подвиг Давида Анахта заключается
в теории и методе виртуозного сплетения абсолютной, то есть бесконечной,
предельно обобщенной истины и отдельных, по природе своей конечных моментов
человеческих исканий. Выше (часть первая, I, 2) мы уже отметили то
обстоятельство, что александрийская ученость вовсе не обладала какой-нибудь
схоластической сухостью и рассудочностью, но часто проявляла большую любовь
к делу и сохраняла общую античную живость при самых детальных и кропотливых
понятийных изысканиях. То, что мы сейчас рассказали о Давиде, является ярким
примером и доказательством именно такой характеристики александрийского
неоплатонизма. На эту сторону дела почти никто из историков философии не
обращал достаточного внимания. Мы, однако, выносим совсем другое впечатление
от александрийского неоплатонизма и рекомендуем читателю обратить на это
обстоятельство самое серьезное внимание.
3. Эстетика Давида
Кроме той общей характеристики Давида, которую мы сейчас дали,
необходимо специально остановиться на некоторых чертах его творчества,
имеющих отношение к эстетике. Эта эстетика Давида уже подробно излагалась в
армянской литературе, и потому о ней мы можем сейчас только упомянуть. В
сборнике "Очерк развития эстетической мысли в Армении" под ред. Я.И.Хачикяна
(М., 1976, с. 20 - 28) устанавливается общеантичное воззрение на искусство
как на среднюю область между мышлением (философия, наука), оперирующим
общими понятиями, и чувственностью, которая ограничена только единичными
ощущениями. Эта срединная область вполне специфична, и выражается она в
образах фантазии, в которых общее и единичное отождествляются. Очевидно, под
фантазией Давид понимает не пассивно-отобразительную область, но область
совершенно специфическую и активную. Давид дает, кроме того, еще и целую
классификацию искусств. Искусства делятся у него на полезные (художество,
ремесло), суетные (эквилибристика, жонглерство) и порочные (колдовство,
магия). Необходимо сказать, что в такого рода эстетике Давид не выходит
далеко за пределы античной эстетики, но что такого рода эстетика,
несомненно, обладала по тем временам весьма прогрессивным и чисто светским
характером.
4. Стефан Византийский и конец александрийского неоплатонизма
Стефан Византийский является малоизвестным, имевшим, вероятно, не очень
большое значение и совершенно до сих пор не изученным автором. Но он достоин
нашего упоминания потому, что это был последний александрийский комментатор
Платона и Аристотеля. В правление императора Ираклия (610 - 641) он был
приглашен из Александрии в Константинополь для преподавания в высшей школе.
Сохранился его комментарий на трактат Аристотеля "Об истолковании".