"А.Ф.Лосев. Итоги тысячелетнего развития ("История античной эстетики" #8, книга 1) " - читать интересную книгу автора

Духе Святом как об освящающей силе и благодатном исхождении, то, казалось
бы, и эта третья ипостась также необходима, также неодолима и также
представляет собою вместе с первыми двумя ипостасями нечто нерасторжимо
целое. Но вот, оказывается, конкретные рассуждения Оригена говорят совсем о
другом. Античная теория эманации, то есть вытекающего из первичного божества
постепенного уменьшения и ухудшения бытия, вдруг приходит на ум Оригену,
когда он решает тринитарную проблему в целом. Именно, Ориген энергичнейшим
образом критикует единосущее трех ипостасей. Сын ни в каком смысле не есть
Отец по своей сущности. Даже нельзя сказать, что Сын происходит "из
сущности" Отца. Но в чем же тогда оригинальность второй ипостаси? Здесь у
Оригена мы находим разного рода выражения, резко расходящиеся с
ортодоксальным христианством. Так, например, вторая ипостась по отношению к
первой есть ни что иное, как хотение по отношению к мысли или действие по
отношению к потенции. При этом интересно, что при максимально возвышенной
оценке второй ипостаси Ориген все-таки чересчур сближает вторую ипостась с
той множественностью, которая характерна для мироздания. Дальше мы встретим
мыслителей, которые уже прямо и буквально будут отождествлять творение мира
с рождением Сына. Такого отождествления у Оригена пока еще нет. И тем не
менее Ориген трактует вторую ипостась как некоего рода педагогический
принцип для внедрения в людей идеи творения. Оригену приходится отрицать
творение мира во времени, поскольку такое творение вносило бы временную
разделенность в жизнь божества. Но раз так, то Ориген должен бы был попросту
сказать, что мир вечен не менее, чем сам бог, что мир не имеет ни начала, ни
конца; и если христианство учит о конце мира, то здесь, по Оригену, имеется
в виду только наш теперешний мир; а о тех мирах, которые были до нашего и
будут после нашего мира, христианство, согласно его заявлению, просто
умалчивает, но также и не отрицает этого. Вершиной субординационизма Оригена
является его представление о бытии в виде трех концентрических кругов. Самый
большой круг, по Оригену, это бытие в чистом виде, бытие просто, или Отец.
Внутри этого круга находится не просто бытие, но разумное бытие, это - Сын.
И наконец, внутри этого второго круга находится третий круг, означающий
благодатно освященное бытие, Дух Святой. С одной стороны, эти три круга
производят как будто бы прогрессивное впечатление, то есть божество
достигает своего совершенства именно в третьем круге. С другой стороны,
однако, чистое и сверхсущее бытие Ориген ставит выше всего; а все остальное
только истекает из него и потому слабее его. Однако и при одном и при другом
понимании окружностей Оригена все равно приходится признавать очень глубокую
для философа тенденцию - понимать божество эманационно. Ориген признает
молитву только в отношении Отца и запрещает молиться и Сыну и Духу Святому.
Отец - благость. Но Сын не есть благость, а только разумное правосудие,
только справедливость. Христу еще и потому нельзя молиться, что это
обыкновенный человек, правда, по своей душе необыкновенно близкий к Богу. Но
эта его близость к Богу не делает его Богом. Он остается нашим братом, а
человеческому брату молиться невозможно. в) Наш краткий очерк не позволяет
говорить много об Оригене, хотя на тему о переходном антично-средневековом
характере Оригена можно было бы привести большое количество интереснейших
материалов. Для нас сейчас важен только один факт, который мы если не
доказали, то по крайней мере указали, а именно факт смешения у Оригена чисто
христианских, то есть чисто личностных, представлений, когда личность не
может возникнуть ни из каких элементов природы, и, с другой стороны,