"А.Ф.Лосев. Итоги тысячелетнего развития ("История античной эстетики" #8, книга 1) " - читать интересную книгу автора

Августине как о промежуточном звене между античностью и средневековьем:
содержащаяся здесь диалектическая логика есть античный неоплатонизм, а
восторженно проповедуемый персонализм есть уже средневековье.
2. Работы последних лет Мы находим необходимым обратить внимание
читателя на самые последние годы нашей отечественной науки. Здесь особенно
возрос интерес к изучаемой нами переходной антично-средневековой эпохе, и
даже появился ряд больших и специальных работ на эту тему. Большую роль в
этом вопросе играют работы С.С.Аверинцева, который везде старается
преодолеть традиционное мнение о механическом разрыве отдельных исторических
периодов. Так, противопоставив то, что мы в наших работах называли
чувственно-материальным космологизмом, и ветхозаветный, иудейский
историзм{30}, этот автор на интересующую нас тему правильно пишет:
"Мыслители патристики и вообще христианского средневековья имели свои
основания к тому, чтобы усвоить и усилить эллинское понимание бытия как
совершенства. Ибо если раньше бытие было атрибутом космоса, "целокупного
неба", как говорил Ксенофан Элейский, то теперь оно оказывается интимным
достоянием абсолютного и личного бога и одновременно его даром
творению"{31}. Тоже правильно, но на этот раз также и очень ярко
С.С.Аверинцев противопоставляет два мира, античный и средневековый,
следующим образом{32}: "И для христианского мировоззрения, как для языческой
философии, человеческая природа сохраняет центральное положение в бытии; но
природа эта уже не покоится в себе и не вращается вокруг себя с
равномерностью небесного тела (как это изображено в Платоновом "Тимее") -
она простерта между светлой бездной благодати и черной бездной погибели, и
ей предстоит с неизбежностью устремиться в одну из этих бездн". В таких
многочисленных рассуждениях С.С.Аверинцева выясняется как глубокое,
дохристианское, противоречие космологизма и историзма, так и их весьма
выразительное слияние в христианском персонализме, что и рисует собою
внушительную и весьма специфичную картину переходного антично-средневекового
периода{33}. Большое значение для понимания изучаемого нами переходного
периода имеют также работы В.В.Бычкова. Он тоже характеризует античный
неоплатонизм как "оказавший непосредственное и сильное влияние на
формирование интеллектуальных представлений христианства и в то же время
позаимствовавший у него многое в процессе острой борьбы с ним"{34}. При этом
В.В.Бычков понимает христианский синтез сложно и глубоко, отнюдь не нарушая
ни специфики отдельных культурно-исторических элементов, вошедших в
христианство, ни специфики самого христианства. Эту весьма важную и часто
весьма запутанную сложность переходного между язычеством и христианством
периода сам В.В.Бычков в краткой форме характеризует так: "Синтез
ближневосточной и греко-римской культурных традиций наиболее глубоко и
последовательно проходил на грекоязычной почве, однако и латинские апологеты
внесли в него свой вклад. При этом если ранняя греческая патристика чаще
опиралась непосредственно на сами библейские тексты, и прежде всего на
Септуагинту, то латинские христиане II - III веков - больше на
эллинистическую литературу, уже являвшуюся результатом западно-восточного
синтеза, - на книги Сивилл и герметику"{35}. Все подобного рода
историко-философские рассуждения показывают наглядно, что у таких авторов,
как С.С.Аверинцев и В.В.Бычков, можно только поучиться избегать того
плоского и обывательского примитивизма, которым, к сожалению, отличаются
весьма многие, писавшие о соотношении античности и средневековья.