"А.Ф.Лосев. Итоги тысячелетнего развития ("История античной эстетики" #8, книга 2) " - читать интересную книгу автора

справедливо; люди же считают одно справедливым, другое несправедливым" (B
102). "Мудрейший из людей по сравнению с богом кажется обезьяной и по
мудрости, и по красоте, и во всем прочем" (B 83). "Самая прекрасная обезьяна
безобразна по сравнению с родом людей" (B 82). Таким образом, красота богов,
красота человека и красота животных являются, по Гераклиту, твердо
установленными и при этом отличными между собой ступенями красоты, не
подверженными переходу одна в другую. Гераклит нисколько не отрицает
законченной, статуарной и гармоничной картины мира. Он только фиксирует в
этой гармонии "совпадение", "сор", "войну", "игру в шашки", "случай",
"судьбу", выдвигает все это на первый план. в) Совпадение противоположностей
прочно связано, у Гераклита с понятием и термином "гармония". Насколько
представление о совпадении противоположностей общераспространено во всей
досократовской философии, настолько же это совпадение в виде "прекраснейшей
гармонии" (B 8) является довольно редкой концепцией (насколько позволяют
судить сохранившиеся материалы, только у пифагорейцев нечто подобное можно
усмотреть). Эта концепция имеет ближайшее отношение именно к истории
эстетики. Понятие гармонии, по Гераклиту, имеет два аспекта. С одной
стороны, это совпадение одновременных событий, вещей, предметов, элементов.
Тогда каждая вещь понимается наподобие лиры или лука со стрелами, возникает
"натяженная", стремящаяся в разные стороны (palintropos) гармония (B 51). Но
эту "прекраснейшую гармонию" можно понимать, с другой стороны, и во времени,
когда "согласуются" между собой разновременные события и когда,
следовательно, получается определенный ритм событий, в частности, так
любимая Гераклитом вечная космическая периодика. Тут мы встречаем понятие
меры и, как частность, понятие вечно периодических мер. Мир "рождается из
огня и вновь обращается в огонь, [и эта смена совершается] периодически в
течение всей вечности. Происходит же это по определению судьбы" (Diog.
Laert. IX 8 из A 1). Логос, являющийся "сущностью судьбы", есть "эфирное
тело, сперма рождения вселенной и мера назначенного круга времени" (A 8).
Гераклит принимает "периодические смены состояний неба" и признает это
чередование "вечным" (там же); возникновение и гибель мира в огне
совершается "по некоторым периодам времени", так что он "мерами вспыхивающий
и мерами гаснущий" (A 10); мир "всегда был, есть и будет вечно живым огнем,
который мерами вспыхивает и мерами гаснет" (B 30). Таким образом, и на
гераклитовском символе гармонии и на гераклитовском понятии меры видно,
насколько его эстетика и проповедуемая им красота связаны с космическими,
мифическими, поэтическими представлениями, хотя Гераклит в то же время
занимает твердую позицию против всякого антропоморфизма, в защиту
определенной теории абстрактной всеобщности. Ведь "гармония" и "мера" не
есть мифические личности и существа вроде Афродиты, Эроса или знаменитой
Гармонии, дочери Ареса и Афродиты и супруги фиванского царя Кадма. Это
абстрактные понятия, имеющие значение для всякого бытия вообще и потому
именно и оказывающиеся определенным видом абстрактной всеобщности. В то же
время эти абстрактно-всеобщие понятия являются здесь овеществленными,
одушевленными, разумными, роковыми, то есть им свойственна вся старая
мифичность с тем существенным отличием, что теперь мифическим богом стал уже
не Арес и не Афродита, а космическая гармония и космический ритм. Вполне
целесообразно писать эти слова с большой буквы, хотя они в данном случае и
не суть имена богов и героев в обычном смысле слова. г) Пример Гераклита
особенно ярко подтверждает характер классического идеала, основанного на