"А.Ф.Лосев. Итоги тысячелетнего развития ("История античной эстетики" #8, книга 2) " - читать интересную книгу автора

длится и простирается в бесконечность, предел же останавливает это
распространение, кладет ему границу, очерчивает определенные контуры.
Беспредельное нельзя охватить и познать, ибо всякое познание должно отличить
познаваемый предмет от всякого другого и тем самым его отграничить,
определить. Вот этот-то синтез беспредельного и предела, впервые
разграничивающий предметы и делающий их ясно отличимыми, и есть число. В
создании понятия "числа" сказалось пифагорейское и вообще греческое
отношение к действительности, стремящееся привести многослойное,
противоречивое богатство действительности к единству, обозначить ее одним, в
свою очередь более многослойным, многозначным термином. В этом отличие
понятия "числа" от абстрактных понятий современной науки. б) Сложная
структура пифагорейского "числа" сложилась исторически. Исконно
пифагорейское учение о возникновении числа из беспредельного и предельного у
самих пифагорейцев нельзя понимать только абстрактно-логически: оно отнюдь
не было просто абстрактной теорией, но несло на себе следы недавнего
происхождения из оргиастического культа. Ведь оргазм, представляющий собой
отражение в человеческой психике буйной мощи производительных сил природы,
уже по самой своей сути содержал в себе функцию охвата всей беспредельности
мировой жизни, и тем не менее он принужден был сдерживаться реальными
человеческими границами, неотвратимо приходя - на опыте - к объединению
беспредельного и предела. Вот это объединение пифагорейцы и называли числом,
используя здесь элементарную диалектику конечного и бесконечного, сначала,
правда, в неосознанном и слишком непосредственном виде. Осознанность не
замедлила появиться, и, таким образом, учение о синтезе беспредельного и
предела очень рано стало обладать всеми чертами отвлеченной диалектики. И,
однако, в чистом, абстрактно-логическом виде ее не было еще даже и у
Платона. Сознание этих мыслителей всегда оставалось до некоторой степени
мифологическим. Поняв число как диалектический синтез, пифагорейцы тем самым
создали учение о созидательной и творчески направляющей сущности числа.
Пифагорейцы математические элементы стали считать "элементами всего
существующего" (58 B 4), "уподобляя все вещи числам" (58, B 2). "Дело в том,
что число владеет [всеми] прочими [вещами] и существует [разумное] отношение
у всех чисел друг к другу" (58, B 2). Числа у пифагорейцев являются
элементами самих вещей в гораздо большей степени, чем огонь, земля, вода (B
4). Пифагор признает "началами числа и заключающиеся в них соразмерности,
которые он называет также гармониями" (B 15). Из этих последних строится не
только симметрия в музыке (47 A 17), но вообще "число есть господствующая,
сама собой происшедшая связь вечного постоянства находящихся в мире [вещей]"
(44 B 23), так что "бог есть неизреченное число" (46, 4), "живородное и
душеродное" (3 B 26). В числе нуждается человеческая жизнь (23 B 56), а
также солнце, луна и каждое живое существо (58 B 27). в) С эстетической
точки зрения очень важно то, что четкие упорядоченные числа, в силу
рассмотрения всего существующего с позиций наглядного представления,
получили у пифагорейцев фигурное строение. Они понимались как чистые
структуры, выявляющиеся геометрически. Пифагорейцы мыслили свои числа
структурно, фигурно. Они получали их путем мысленного очерчивания вещей,
путем мысленного скольжения по их границам. Тем самым в их числах есть нечто
геометрическое. Однако пифагорейцы отличали геометрические числа от
геометрических фигур. Числа геометричны, но только мысленно геометричны,
внепространственно геометричны. Они суть некоторые мысленные, умственные