"А.Ф.Лосев. Итоги тысячелетнего развития ("История античной эстетики" #8, книга 2) " - читать интересную книгу автора

то ли разговорами о государстве, то ли о небе. Однако позволительно себя
спросить: неужели у Платона нет такого принципа, который бы во всех
отношениях и уже абсолютно был бы противоположен уму и умопостигаемому
первообразу? Ведь ум есть обязательная и постоянная способность продумывать
все до конца и все сводить только к чисто смысловым различениям и
отождествлениям. А что же есть такое, что лишено всякого осмысления и не
связано ни с каким размышлением и что существует и возникает только само же
от себя и решительно без всяких умозаключений с чьей бы то ни было стороны?
Это есть чистая фактичность или, если можно так выразиться, чистейшая
фактовость. И Платон о ней вполне определенно говорит, хотя, по-нашему,
только в двух своих текстах. б) Первый текст - это рассуждение в "Тимее" о
необходимости. Это именно она является полной противоположностью ума, так
как она выставляет факты решительно и абсолютно без всякого умственного
функционирования, то есть решительно без всякого обоснования. Весьма четкое
понятие этой необходимости выдвигается в "Тимее" (47e - 48b); и о том, что
все существующее есть объединение умопостигаемого первообраза и
внеумственной необходимости, об этом тоже говорится весьма четко (47e).
Другой текст Платона как раз и говорит специально о гармонии, в то время как
в "Тимее" принцип гармонии между умом и необходимостью только
предполагается, но не разрабатывается специально. Этот другой текст, который
мы здесь хотели бы привести, как раз и говорит о гармонии необходимости и
ума. Здесь, во-первых, уже весь космос лежит на коленях у Необходимости
(R.P. X 617b), а, во-вторых, те восемь сфер, из которых состоит космос,
изображаемый в данном случае не в виде шара, но в виде веретена, при своем
разнообразном вращении вокруг центра как раз и издают звуки, которые
совместно звучат как единая гармония (R.P. X 617b). Таким образом,
необходимость и умопостигаемый первообраз несомненно сливаются у Платона в
одно нераздельное и вполне гармоничное целое. в) Но для истории античной
философско-эстетической мысли здесь важно то, что ум и необходимость
трактуются как противоположности, как единство противоположностей, как
самотождественное различие, но - такое, которое является диалектикой точно
продуманных и вполне самостоятельных категорий. В период ранней классики, то
есть еще у досократиков, гармония трактовалась как свойство самих же
физических вещей или, в крайнем случае, как их числовая структура, то есть
тоже как один из признаков физической вещи. В средней классике гармония уже
начинает получать некоторую самостоятельность в сравнении с физическими
вещами, поскольку является не ими самими, но только их целью. Что же
касается высокой классики, то есть Платона, то признак, делающий данную вещь
гармоничной, не только отличен от самой вещи, но и представляет собою целую
и совершенно самостоятельную субстанцию, которая, однако, находится в
диалектическом тождестве с умственным первообразом. Другими словами, учение
Платона о гармонии есть систематически проводимая категориальная диалектика
идеи и необходимости. Для античной высокой классики и смысловой образ вещи,
то есть ее идея, есть субстанция и то вещество, или материя, которая
необходима для гармонического целого, тоже есть субстанция. Но интереснее
всего, что и этот диалектический синтез идеи и материи тоже трактуется как
субстанциальный; и поскольку речь идет здесь об оформлении материи идеей, то
возникающая в данном случае диалектическая категория предполагает примат ума
над материей. Заметим, между прочим, что термин "материя" отсутствует в
"Тимее". Но, пожалуй, такой термин, как "необходимость", еще сильнее