"Пьер Лоти. Роман одного спаги" - читать интересную книгу автора

из Масины. Был уроженцем окрестностей упоминаемого в романе Подора.]
женщине-гриоту, и там за небольшую месячную плату получала место у огромных
калебасов, над которыми поднимался пар от горячего варева. Право уплетать
его со свойственным ее шестнадцати годам аппетитом она делила с маленькими
рабынями бывшей фаворитки.
Вытянувшись на тонких циновках с затейливым узором, старая блудница
невозмутимо наблюдала за происходящим с высоты своей тары.
Трапезы в ее доме представляли собой шумное и весьма уморительное
зрелище: сидя на корточках на земле вокруг огромных калебасов, маленькие
обнаженные создания все разом запускали пальцы прямо в немудреное кушанье. И
какой же тогда поднимался крик, сколько можно было увидеть всяких ужимок,
гримас, негритянских проделок, не идущих в сравнение ни с какими другими; а
тут еще несвоевременное появление баранов и кошки, незаметно протянувшей
лапы, а затем исподтишка тоже запустившей их в кашу; вторжение желтых собак,
сующих морды туда же, - словом, поводов для громкого смеха, обнажавшего
великолепные белые зубы и ярко-красные, как маков цвет, десны, хватало.
Когда Жан, которому надлежало вернуться в казарму к четырем часам,
приходил после вечерней переклички, Фату сидела уже одетая, с чистыми
руками. На лице под высокой прической идола снова появлялось серьезное и
чуть ли не грустное выражение; она становилась совсем другим существом.
По вечерам здесь, в мертвом квартале на окраине мертвого города, бывало
печально.
Жан часто стоял у большого окна пустой белой комнаты. Долетавший с
океана ветерок колыхал под потолком подвешенные Фату священные пергаменты,
которым следовало оберегать сон своих хозяев.
Перед ним простирались бескрайние горизонты Сенегала - выдвинутая на юг
оконечность Берберии, плоская необъятность, преддверие пустыни, на
необозримые дали которой надвигалась темная пелена сумерек.
А еще он любил сидеть у двери дома Самба-Хамета, перед квадратным
пустырем, окруженным старыми кирпичными развалинами, - подобием площади,
посреди которой росла чахлая колючая желтая пальма, единственное дерево во
всем квартале.
Усевшись там, Жан курил сигареты, которые научил крутить Фату.
Увы! За недостатком денег ему, видно, предстояло вскоре лишиться даже
такого развлечения.
Потухший взгляд его больших грустных глаз следил за беготней трех
маленьких негритянок, которые резвились при вечернем ветерке, напоминая в
смутном свете сумерек ночных бабочек.
В декабре закат солнца почти всегда сопровождался в Сен-Луи свежим
ветром, нагонявшим черные тучи - они внезапно заволакивали небо, но никогда
не проливались дождем, проплывая где-то очень высоко, не уронив ни единой
капли влаги: сухой сезон, во всей природе не сыскать даже малейшего признака
воды. Зато в такие декабрьские вечера легче становилось дышать; однако
передышка бывала недолгой, пронизывающая свежесть давала ощущение
физического облегчения, но в то же время, неизвестно почему, навевала еще
большую грусть.
И когда Жан с наступлением ночи сидел перед своей сиротливой дверью,
мысли его витали далеко.
В казарме на стенах висели большие географические карты. Глядя на них,
спаги каждый день совершал в воображении ставшее привычным путешествие по