"Говард Филипс Лавкрафт. Сияние извне" - читать интересную книгу автора

ни одной зеленой былинки? Большая часть пустоши лежала к северу от старой
дороги, и только самый ее краешек переползал за южную обочину. Когда я
подумал о том, что мне придется пересекать это неживое пепельное пятно, я
почувствовал, что все мое существо необъяснимым образом противится этому. И
только чувство долга и ответственности за возложенное поручение заставили
меня наконец двинуться дальше. Но всем протяжении моего пути через пустошь
я не встретил ни малейших признаков растительности. Повсюду, насколько
хватало глаз, недвижимо, не колышимая ни единым дуновением ветра, лежала
мельчайшая серая пыль или, если угодно, пепел. В непосредственной близости
от пустоши деревья имели странный, нездоровый вид, а по самому краю
выжженного пятна стояло и лежало немало мертвых гниющих стволов. Как ни
ускорял я шаг, я все же успел заметить справа от себя груду потемневших
кирпичей и булыжника, высившуюся на месте обвалившегося дымохода и еще одну
такую же кучу там, где раньше, по всей видимости, стоял погреб. Немного
поодаль зиял черный провал колодца, из недр которого вздымались зловонные
испарения и окрашивали проходящие сквозь них солнечные лучи в странные,
неземные тона. После пустоши даже долгий, изнурительный подъем под темными
сводами чащобы показался мне приятным и освежающим, и я больше не удивлялся
тому, что стоит разговору зайти об этих местах, жители Аркхэма переходят на
испуганный шепот. Я не смог различить поблизости ни одного строения или
хотя бы развалин: похоже, что и в старые времена здесь редко бывали люди. В
наступивших сумерках никакая сила не смогла бы подвигнуть меня на
возвращение прежним путем, а потому я добрался до города по более долгой,
но зато достаточно удаленной от пустоши южной дороге. Все время, пока я
шагал по ней, мне смутно хотелось, чтобы налетевшие вдруг облака закрыли
собой неисчислимые звездные бездны, нависшие над моею головой и рождавшие
первобытный страх в глубине моей души.
Вечером я принялся расспрашивать местных старожилов об Испепеленной
Пустоши и о том, что означала фраза "страшные дни", которую они так часто
повторяли в своих уклончивых ответах. Как и раньше, мне не удалось ничего
толком разузнать, кроме, пожалуй, того, что загадочное происшествие,
возбудившее мое любопытство, случилось гораздо позднее, чем я предполагал,
и было не очередной выдумкой, испокон веков передающейся из поколения в
поколение, но совершенно реальным событием, многочисленные свидетели
которого и по сию пору находятся в добром здравии. Я выяснил, что дело
происходило в восьмидесятых годах прошлого столетия, и что тогда была убита
или бесследно пропала одна местная фермерская семья, но дальнейших
подробностей мои собеседники не могли, а, может быть, и не желали мне
сообщить. При этом все они, словно сговорившись, убеждали меня не обращать
внимания на полоумные россказни старого Эми Пирса. Это поразительное
единодушие как раз и послужило причиной тому, что на следующее утро,
порасспросив дорогу у случайных прохожих, я стоял у дверей
полуразвалившегося коттеджа, в котором на самом краю леса, там, где
начинают попадаться первые деревья с уродливо толстыми стволами, в полном
одиночестве обитал местный юродивый. Это было невероятно древнее строение,
от которого уже начинал исходить тот особый запах, который имеют
обыкновенно издавать дома, простоявшие на земле чересчур долго. Пришлось
изрядно поколотить в дверь, прежде чем старик поднялся открыть мне, и по
тому, как медлительна была его шаркающая походка, я понял, что он далеко не
обрадован моему посещению. Он оказался не такой развалиной, как я его себе