"Говард Ф.Лавкрафт. Картинка в старой книге" - читать интересную книгу автора

- А теперь я покажу вам самую славную картинку, где-то здесь она
посередке...
Голос старика упал почти до шепота, глаза заблестели ярче
обыкновенного, движения дрожащих рук стали как будто еще более неловкими, но
тем не менее они вполне справились со своей задачей. Книга раскрылась, можно
сказать, сама собой как если бы ее часто открывали именно на этом месте на
той безобразной двенадцатой картинке, где была представлена лавка мясника у
анзикейских каннибалов. Меня охватило прежнее беспокойство, но я старался не
показывать виду. Самым странным было то, что художник изобразил африканцев
похожими на белых людей. Отрубленные конечности и туши, развешанные по
стенам лавки, выглядели омерзительно, а мясник с топором на их фоне попросту
не укладывался в сознании нормального человека. Однако хозяин дома, похоже,
наслаждался этим зрелищем ровно в той же мере, в какой я испытывал к нему
отвращение.
- Ну, и как она вам? Не видали в наших краях ничего подобного, а? Когда
я увидел ее в первый раз, у меня аж дух захватило. Я так и сказал Эбу
Хоулту:
"У меня от этой картинки поджилки трясутся". Когда в молодости я читал
о резне это было в Писании, про то, как убивали мидян, или как их там я
тогда уже начал смекать, но картинки у меня не было. А здесь нарисовано все
как есть. Я, конечно, понимаю, что убивать это грех, но разве не все мы
затем только и родились, чтобы жить во грехе? Вот этот бедолага, которого
разделывают на части каждый раз, как я взгляну на него, у меня аж мурашки по
коже бегут, а я все гляжу и не могу оторваться. Вишь, как ловко мясник
отхватил ему ноги. Там, на лавке, лежит его голова, одна рука вона рядом, а
другая по ту сторону чурбана.
Старик пришел в сильнейшее возбуждение, глаза его хищно поблескивали за
стеклами очков, и только голос с каждым словом становился все тише. Мои
собственные ощущения с трудом поддаются описанию. Все безотчетные страхи,
что владели мною прежде, возродились с новой силой, и уже в следующее
мгновение я осознал степень своего отвращения к этому дряхлому мерзкому
чудовищу, находившемуся в непосредственной близости от меня. Я более не
сомневался в том, что передо мной был сумасшедший, или, по меньшей мере,
психически больной человек. Старик говорил едва слышно, но шепот его казался
мне страшнее любого крика, и, слушая, я трепетал.
- Так вот, значит, я и говорю, что странное дело, как эти картинки
действуют на мозги. Если хотите знать, юный сэр, то вот от этой я прямо-таки
схожу с ума. Когда я заполучил у Эба книжку, я глядел на нее часами,
особливо как послушаю пастора Кларка, когда он, покойник, читал воскресную
проповедь. Однажды я проделал забавную штуку да вы не пугайтесь, сэр! просто
перед тем, как пойти забивать овец на продажу, я поглядел на картинку, и
право слово забивать овец после этого стало куда веселее...
Старик говорил очень тихо, настолько тихо, что некоторых слов я не мог
разобрать. Я прислушивался к шуму дождя и дребезжанию крохотных оконных
стекол, улавливая время от времени глухие раскаты грома, необычные для этого
времени года; с каждым разом они становились все ближе. Раз чудовищная
вспышка молнии и последовавший за ней раскат грома потрясли дом до самого
основания, но говоривший, казалось, не обратил на это никакого внимания.
- Забивать овец стало куда веселее, и все же, знаете ли, это было не
совсем то, что надо. Странное дело, когда тебе что-нибудь втемяшится в