"Говард Ф.Лавкрафт. Неименуемое" - читать интересную книгу автора

надгробием, на котором мы расположились, и ближайшей освещенной улицей
возвышалось полуразрушенное нежилое здание, выстроенное еще в семнадцатом
веке. Здесь, в этой непроглядной тьме, на полуразвалившейся гробнице вблизи
заброшенного дома мы вели нескончаемую беседу о неименуемом , и когда Мэнтон
наконец устал изрекать колкости, я поведал ему об одном ужасном случае,
действительно имевшем место и легшем в основу того из моих рассказов, над
которым он более всего смеялся.
Рассказ этот назывался Чердачное окно . Он был опубликован в январском
выпуске Уисперс за 1922 год. Во многих городах страны, в особенности на Юге
и на тихоокеанском побережье, журналы с этим рассказом даже убирали с
прилавков, удовлетворяя жалобам слабонервных идиотов. Одна лишь Новая Англия
выказала изрядную долю невозмутимости и только пожимала плечами в ответ на
мою эксцентричность. Прежде всего, утверждали мои критики, пресловутое
существо просто биологически невозможно, и то, что я о нем сообщаю,
представляет собой всего лишь одну из версий расхожей деревенской байки,
которую Коттон Мэзер3 лишь по чрезмерной доверчивости вставил в
свое сумбурное Христианское величие Америки , причем подлинность этой
небылицы настолько сомнительна, что сей почтенный автор даже не рискнул
назвать место, где произошел ужасный случай. И уж вовсе невыносимым было то,
как я развил и усложнил голую канву древнего мистического сюжета, тем самым
окончательно разоблачив себя как легкомысленного и претенциозного графомана.
Мэзер и правда писал о появлении на свет некоего существа, но кто, кроме
дешевого сенсуалиста, мог бы поверить, что оно сумело вырости и, во плоти и
во крови, принялось по ночам заглядывать в окна домов, а днем прятаться на
чердаке заброшенного дома, и так до тех пор, пока столетие спустя какой-то
прохожий не увидал его в чердачном окне, а потом так и не смог объяснить,
отчего у него поседели волосы? Все это походило на вздор, притом несносный,
и приятель мой не замедлил согласиться с последним утверждением. Тогда я
поведал ему о содержании дневника, обнаруженного среди прочих бумаг
семейного архива менее, чем в миле от того места, где мы находились, и
датированного 1706-1723 гг. В дневнике упоминалось о необычных шрамах на
спине и груди одного из моих предков, и я заверил Мэнтона в подлинности
этого свидетельства. Я также рассказал ему о страшных историях, имеющих
хождение среди местного населения и передающихся по секрету из поколения в
поколение, а также о том, что отнюдь не в переносном смысле сошел с ума один
паренек, осмелившийся в 1793 году войти в покинутый дом, чтобы взглянуть на
некие следы, которые, как предполагалось, должны были там наличествовать.
Да, то было время диких суеверий какой впечатлительный человек не
содрогнется, изучая массачусетские летописи пуританской эпохи? Сколь бы
ничтожными ни были наши познания в том, что скрывалось за внешней стороной
событий, но уже по тем отдельным чудовищным проявлениям, когда гной
вырывался и бил ключом, можно судить о всей степени разложения. Ужас перед
черной магией вот луч света, указующий на тот кошмар, что царил в смятенных
умах человеческих, но даже и это пустяк. Из жизни изгонялись красота,
изгонялась свобода мы можем об этом судить по бытовым и архитектурным
останкам эпохи, а также по ядовитым проповедям невежественных богословов.
Под смирительной рубашкой из ржавого железа таилась дурная злоба,
извращенный порок и сатанинская одержимость. Вот в чем был подлинный апофеоз
неименуемого!
Ни единого слова не смягчил Коттон Мэзер, когда разразился анафемой в