"Лукиан Самосатский. Сочинения" - читать интересную книгу автора

принялся обвинять вас в великой свирепости: вы-де, будучи эллинами и считая
себя посвященными богу, согласились, чтобы человека, родом эллина,
подвергали такой ужасной казни вблизи святилища - скала, говорят, не очень
далека от города. Но я уверен, вы и сами рассмеетесь, если ктонибудь
выдвинет против вас такое обвинение; да и все одобрят вашу против
нечестивцев жестокость.
7. Народы, не разбирая вовсе, что за человек у дел государственных,
справедлив он или несправедлив, самое имя тирании ненавидят и тирана, будь
он даже Эаком, Миносом или Радамантом, - все равно всячески стараются его
погубить. Смотря на дурных, люди и честных среди тиранов заодно обвиняют и
окружают такой же ненавистью. Я, по крайней мере, слыхал, что и у вас,
эллинов, много было мудрых тиранов, которые под именем, имеющим дурную
славу, проявляли нрав честный и кроткий. Краткие изречения некоторых из них
выставлены в вашем святилище в качестве приношения и посвящения пифийцу.
8. Вы знаете также, что и законодатели уделяют очень много внимания
карательным мерам, так как в других законах нет никакой пользы, если к ним
не присоединятся страх и боязнь наказания. Для нас же, тиранов, это тем
более необходимо, что мы путем насилия становимся вождями и имеем дело с
людьми, которые таят против нас и злобу, и коварные замыслы. Для нас нет
никакой пользы стращать врагов букой там, где положение сходно с рассказом о
Гидре: чем больше мы обрубаем причины, родящие казни, тем больше их снова
вырастает перед нами. Для нас становится неизбежным нести бремя, снова и
снова срезая и сжигая, клянусь Зевсом, то, что отрастает, как делал Иолай,
если мы хотим одержать верх. Тот, кого необходимость раз толкнула на этот
путь, должен, сохраняя способ правления, или оставаться самим собой, или,
щадя окружающих, погибнуть. А в целом: неужели, по-вашему, найдется человек
до такой степени дикий и неукротимый, что станет наслаждаться, бичуя, слыша
вопли и взирая на умерщвляемых, если не будет у него какой-то важной причины
для казней? О, сколько уже пролил я слез, когда бичевали других! Как часто
вынужден бываю горестно сетовать на судьбу, сам терпя наказание и более
мучительное, и более длительное! Ибо для человека, от природы доброго, но
вынужденного к жестокости, много тяжелее наказывать других, чем самому
терпеть наказание.
9. С полной откровенностью я должен сказать: если бы мне пришлось
выбирать, чту я хочу - несправедливо казнить кого-нибудь или самому умереть,
то, будьте в этом совершенно уверены, я без малейшего колебания предпочел бы
лучше умереть, чем казнить человека, ни в чем не повинного. Но если бы
кто-нибудь сказал мне: "Что ты выбираешь, Фаларид: умереть несправедливо или
справедливо наказать заговорщиков?" - я выбрал бы последнее. И снова
призываю я вас быть мне советчиками, дельфийцы! Что лучше: несправедливо
умереть или несправедливо же сохранить жизнь замыслившему злое? Нет, я
полагаю, человека столь безрассудного, чтобы он не предпочел жить, чем,
спасая врагов, погибнуть. И тем не менее сколь многим из тех, кто поднимал
на меня руку и был с очевидностью в этом изобличен, я все же спас жизнь! Так
поступил я и с Аканфом, который здесь перед вами, и с Тимократом, и с братом
его Леогором, помня о старинной приязни к ним.
10. Если вы пожелаете разузнать обо мне, спросите бывавших в Акраганте
иноземцев, каково было мое обхождение с ними и ласково ли я встречаю тех,
кто пристает к моему берегу, - я, который держу в гаванях особых людей,
чтобы наблюдали они и разузнавали, кто такие - приплывшие и откуда, чтобы я