"Н.Лухманова. Девочки (повесть) " - читать интересную книгу автора

видимо, не желала делать никаких уступок, с каждой минутой на лице ее яснее
выражалась злорадная усмешка.
- Медамочки, пошлем депутацию к Maman, может, она простит!
- Пошлем, пошлем, - подхватили все это предложение. - Пошлем Франк,
пусть объясняется по-французски!
- Бульдожка, иди ты - ты так похожа на ее Боксика, что она разнежится!
- Дура, ты сама похожа на обезьяну.
- Mesdames, mesdames, вот нашли время браниться! - кричала Чернушка,
утирая слезы.
В это время по коридору прошла Корова.
- Вы зачем здесь? - крикнула она Франк. - Ступайте в класс. - И вслед
за девочками вошла туда и сама. Девочки все вскочили со своих мест: приход
Коровы зародил в их сердцах надежду.
Корова сказала длинную речь, сводившуюся к тому, что кто грешит, тот и
должен терпеть. Минуты, дорогие минуты из двухчасового свидания уходили,
родные и посетители ждали в большой зале, а у детей надрывались сердца от
нетерпения и тоски.
- Сестра моя, Вильгельмина Федоровна, - заключила Корова, - пришла
сегодня утром ко мне и со слезами упросила меня идти к Maman и
ходатайствовать за вас, моя добрая и кроткая сестра, с которой вы всегда
обходитесь так дерзко; ей вы обязаны радостью видеть сегодня ваших родных.
Maman вас простила!
- Merci, m-lle, merci, m-lle, nous remercions m-lle votre
soeur!(Спасибо, мадемуазель, спасибо, мадемуазель, мы благодарим вашу
сестру!) - раздались радостные голоса, и девочки толпой ринулись к дверям.
- Подождите, - торжественно заявила Корова, - вам еще дадут шнурки.
Эта "награда" задержала всех еще на пять минут. Девочки готовы были
кричать, плакать, топать ногами со злости, но, как укрощенные дикие зверьки,
метали только злобные взгляды, ловили, чуть не рвали "награду" и торопливо
повязывали ее на голову, затем построились в пары и вышли в зал.
В это воскресенье, как и всегда к двум часам, громадная швейцарская
института была уже полна родными. Швейцар Яков, в красной ливрее с орлами, в
треугольной шляпе с булавой, стоял великолепным истуканом и только изредка
приветствовал коротким "здравия желаю" особенно почетных посетителей.
Помощник его Иван отбирал "большие" гостинцы и, надписав имя воспитанницы,
укладывал их в бельевые корзины. В зал позволялось проходить только с
коробками конфет или мелочью, помещавшейся в ручном саквояже.
Ровно в два часа раздался звонок, и родные поднялись по лестнице во
второй этаж. В дверях приемного зала они прошли, как сквозь строй, между
стоявшими по обе стороны входа двумя классными дамами, двумя пепиньерками
(выпускницы института, оставленные служить помощницами классных дам), двумя
дежурными воспитанницами и двумя солдатами, стоявшими "на всякий случай" в
коридоре.
Входившие обращались направо или налево и называли фамилию. Классная
дама передавала имя пепиньерке, та дежурной девочке, которая и бежала по
классам вызывать "к родным".
В зале всегда преобладали матери, тетки, вообще женщины. Отцы приходили
реже, они чувствовали себя как-то не в своей тарелке в этом чисто женском
царстве. Посетительницы, за очень небольшим исключением, принадлежали к
кругу небогатого дворянства средней руки; для этих визитов все старались