"Карло Лукарелли. День за днем " - читать интересную книгу автора

кабинку, задвинув за собой дверь из матового стекла, Грация повернула влево
ручку смесителя и закрыла глаза, когда тугие струи полились на нее с высоты.
Вначале на грудь низвергался холодный ливень, и она вся напряглась, но
вскоре вода стала теплой, совсем горячей, и Грация подставила лицо, чтобы
струи хлестали по лбу, по губам, проникали в волосы. А когда она нагнулась и
поток обрушился ей на затылок и плечи, потом заскользил, ласковый и теплый,
вдоль спины, у нее вырвался стон истинного наслаждения.
Грация стояла под душем так долго, что подушечки пальцев сморщились,
даже стало больно. Перед тем как выходить, она снова подставила лицо под
душ, набрала полный рот уже чуть теплой воды и выпустила тонкую струйку на
плитки с рельефным рисунком: это она проделывала всегда, каждый раз, с
самого детства.
Ей так хотелось чистоты, что она даже не стала вытираться. Собрала
блестящие волосы в короткий, влажный хвост, закрутила кое-как на затылке, с
наслаждением ощущая, как душистые капли шампуня и геля скользят по коже и
быстро высыхают. Она вышла из ванной, как была, голая и босиком, и в
гостиной, у лестницы, которая вела в спальню, обнаружила Симоне.
Стоя под душем, Грация не слышала, как он вернулся. Они жили вместе уже
почти два года, и ей следовало знать, что в это время Симоне возвращается из
института. Но Грация вздрогнула, приложив руку к груди, и судорожно, со
всхлипом, вздохнула: совсем забыла, что живет не одна.
- Грация? - спросил Симоне, и Грация отозвалась:
- Да.
Вопрос совершенно излишний, заданный попросту из удивления. Симоне был
слеп от рождения, но мог узнать Грацию где угодно, по многим приметам, никак
не связанным со зрением. В самом деле, он даже не повернулся в ее сторону,
только чуть склонил голову набок: глаза полузакрыты, веки чуть приподняты,
одно выше другого, отчего лицо казалось асимметричным, почти перекошенным.
Видеть Симоне не мог, но улавливал звуки. Вдыхал ее запах. Вслушивался в
движения.
- Не слышу, как шуршит одежда, - сказал он. - Ты голая.
- Да.
- Ты только что приняла душ.
- Да.
- А почему ты не идешь ко мне?
"Не знаю", - хотела сказать Грация, но промолчала. Сдвинулась с места,
подошла к Симоне, крепко обняла его. Прикосновение нагретой одежды к чистой,
свежей коже вызвало ощущение, которое Грация никак не могла определить.
Брезгливость, что ли, - но она убедила себя в том, что это не так. Симоне
склонился к ней, стал тыкаться губами в шею, в плечо. Принюхался, глубоко
вздохнул и сжал ее в объятиях, но тут Грация отстранила его, обняла за шею и
поскорей прижалась губами к губам, так крепко, что зубы тоже соприкоснулись.
Однако поцелуй получился короткий; сильный, но слишком короткий - не то
чтобы притворный, нет, но недостаточно искренний.
Симоне высвободил голову из рук Грации и помчался к вешалке у стены так
целенаправленно, будто ее видел. Притормозил как раз вовремя, чтобы не
врезаться в стену, протянул руку, провел по деревянной планке, пока не
нащупал оловянный крючок. Потом снял куртку и повесил ее обеими руками.
Грация смотрела на него, голая, свежая, пахнущая шампунем и гелем.
Когда они познакомились в ходе расследования, в которое оказался замешан и