"Карло Лукарелли. День за днем " - читать интересную книгу автора

практически сорвала. Потом впустила его и стиснула зубы, потому что на
какой-то миг, один-единственный, опять ощутила боль. Симоне перестал
дрожать. Он приподнялся на локтях, хотел поцеловать ее, но Грация
отвернулась, завладела его руками и положила их себе на грудь, крепко
прижав. Ей опять стало больно, и она, не ослабляя объятий, приникла к Симоне
вплотную, стиснула ногами его бедра, уткнулась лбом ему в плечо и выгнула
спину, чтобы отвечать на толчки, которые следовали один за другим, все
быстрее, все глубже, пока он не кончил.
Когда Симоне расслабился, обмяк в объятиях Грации, словно теряя
сознание, она так и не выпустила его. Грация боялась заглянуть парню в лицо,
увидеть его выражение: ведь она тоже не умела притворяться и боялась - вдруг
Симоне заметит, что ей не понравилось, что она занималась любовью через
силу; и, крепко вцепившись ему в волосы, прижимая его голову к своему плечу,
она держала его, пока он сам не высвободился, не вывернулся из объятий.
Встал, склонил голову к плечу и направился в ванную, не говоря ни слова,
придерживая спустившиеся до колен штаны.
Грация закрыла глаза. Стиснула зубы и сглотнула, шмыгнув носом, очень
тихо, чтобы Симоне не услышал. Одна-единственная слеза показалась в уголке
глаза и скатилась, горячая, под подбородок. Но тут Симоне, уже в ванной,
яростно выругался, и она мигом вскочила.
- Что такое? - спросила Грация, останавливаясь на пороге.
- Ты поставила шампунь не на место, - заявил Симоне.
Грация зашла в ванную, подобрала из-под раковины флакончик, из которого
выливался шампунь, и завинтила крышку: резьба на флаконе была вся липкая.
- Когда ты ставишь шампунь не на место, я не могу его найти, -
продолжал Симоне. - Или натыкаюсь на него, когда ищу мыло. Ты это знаешь,
Грация, знаешь.
- Знаю, - подтвердила Грация, - извини. Я забыла.
- В последнее время ты очень многое забываешь.
- Все из-за работы, Симо. У нас опять новая заварушка.
Симоне вздохнул. Он стоял посреди ванной, перед раковиной; штаны,
упавшие на пол, кренделем лежали вокруг щиколоток.
- Я не об этом. Я о том, что тебя не было две недели и ты успела все на
свете забыть. О твоей работе мы уже говорили, правда? Я знаю, что тебя вечно
нет дома, а ты знаешь, что я скучаю, когда тебя нет. Но с некоторых пор я
скучаю, даже когда ты есть. Почему, Грация? А? Почему?
Он надул губы, и Грация закрыла глаза, чтобы не видеть. Ей снова
захотелось шмыгнуть носом, но она сдержалась. По щекам покатились слезы, на
этот раз две, и пришлось подождать, пока в голосе не останется влаги.
- Ладно, Симо, - произнесла она. - Давай я подмоюсь первая: мне снова
нужно в комиссариат. Потом мы поговорим.
Симоне пожал плечами. Нагнулся, подобрал штаны и прошел мимо Грации к
двери, не коснувшись ее, словно мог видеть глазами, по-настоящему.

Он думал: откуда берется такая усталость, ведь мне приятно чувствовать
рядом эту теплую плоть, но каждый раз я инстинктивно ищу себе оправдание:
только бы не обидеть, не разочаровать - и все становится невероятно
утомительным.
Ай, что это там у тебя?
Аннализа отстранилась от него, выгнув спину. Она почти встала коленками