"А.В.Лукьянов. Идея метакритики "чистой" любви " - читать интересную книгу автора

Допустим, что в мире любви все совершается по законам свободы, то есть
существует любовь как чистое стремление, характеризующееся путем отрицания
всех предикатов природного влечения. Тогда данное стремление есть такое
стремление к независимости от природы, которое не ищет наслаждения. Но в
этом случае из него может последовать только исключительно воздержание, а
никак не позитивное действие. Следовательно, утверждение, будто любовь
возможна только согласно законам свободы, взятое в своей неограниченной
всеобщности, противоречит самому себе. Любовь не может осуществляться
иначе, как только через посредство природной необходимости.


ПРИБАВЛЕНИЕ К ПЯТОЙ АНТИНОМИИ

"Я не хозяин сердцу своему",218 - говорит Ф. Петрарка в одном из своих
сонетов. Таким образом, чем больше препятствий встает на пути любви, "тем
могущественнее ее внутренняя сила, страстная напряженность и безумная тоска
от ощущения несбыточности надежд".219 То, что идет от сердца, не может
вступать в противоречие со свободой. Ведь сердце рождает чистое стремление,
которое свободно и не зависит от природы.
Итак, природное влечение не дает места для проявления чистого
стремления, а последнее, в свою очередь, противится природному влечению.
Оба взаимно уничтожают друг друга. Вся история этики стоит за данной
антиномией. Можно разрешать данное противоречие в пользу природного
влечения; в этом случае мы получаем этику, как учение об удовлетворении
природных желаний человека. Однако можно и наоборот; тогда возникает этика
отрешенного идеализма, стремящаяся подавить первоначальные нужды, низшие
влечения. В своем первом наукоучении, замечает Б.П. Вышеславцев, Фихте
устанавливает принцип взаимного ограничения.220 Данный принцип состоит в
том, что "Я" и "не-Я" существуют отчасти. Одно и то же действие должно быть
отчасти проявлением природного влечения и также отчасти - удовлетворением
чистого, свободного стремления. Только таким образом возможна
нравственность в ее действительном осуществлении. Итак, мы получаем нечто
новое, составное, то есть обретаем такое стремление, которое есть и
природное, и чистое вместе взятое. Вместе с тем чистое стремление отчасти
присутствует в нравственном стремлении. Свободный человек должен в одно и
то же время быть и не быть зависимым от природы; это же возможно только в
том случае, если человеческое существование означает некий переход,
движение от зависимости к независимости, которое никогда не может оказаться
законченным в какой-либо конечный момент времени.
Но свобода в любви не может примириться с этим половинчатым
существованием; она стремится к абсолютной свободе. Свойственное человеку
чувство голода неприятно, а пища вкусна.221 Вместе с тем стремление к
свободе состоит не в том, чтобы освободиться от голода и любви, а в том,
чтобы удовлетворить их с целью оздоровления своего тела. От чувства голода
и любви невозможно освободиться. Свобода предполагает эти влечения,
санкционируя их в качестве средства для иных, высших целей, не данных в
природе.222 Но должна ли природа оказаться подчиненной этим целям? Мишель
Монтень рассказывает, что "юноша-грек Фрасонид был настолько влюблен в свою
собственную любовь, что, завоевав сердце возлюбленной, не пожелал