"Евгений Лукин. Нон-фикшн: В защиту логики (Заметки национал-лингвиста)" - читать интересную книгу автора

И, оставшись одна, Людка решила умереть. Жить без шумной оравы, без
яростного обсуждения рукописей, без творческой ругани? Это казалось ей
бессмыслицей. И она просто перестала есть. Дочери по телефону врала, что все
в порядке, просила не приезжать к ней в Киев, а сама была на грани голодной
смерти. К счастью, Оленька, зная характер своей матери, сообразила, в чем
дело, и успела к ней вовремя.
Обо всем об этом я, разумеется, понятия не имел, поскольку пару лет
назад мы с Людкой поссорились насмерть, да и в Киев-то попал
нежданно-негаданно, по приглашению местного издательства. Было это 8 марта
1995 года.
Чувствовал я себя виноватым и, если бы не праздник, вряд ли бы даже
осмелился позвонить. А тут решился.
И вот пристанывающий старушечий голос в наушнике:
- Да-а...
- Здравствуйте. Я хотел бы услышать Людмилу Козинец...
- Это я-а...
Секунда оторопи.
- Людка?! Это Лукин звонит. Я здесь, в Киеве. Слушай, можно к тебе
сегодня забежать, поздравить?
- Ни-эт...
- Почему?
- Я стра-ашная...
Боря Штерн потом говорил, будто от телефона я вернулся в таком виде,
что все даже слегка протрезвели. Верю.
О визите договорились на завтра и пришли вчетвером. Людка была еще
очень слаба. Лежала в постели с неподвижным напудренным лицом, но это уже
была она, Людка. Ожила. Из голоса исчезли старушечьи нотки, на тонких
прихотливо вырезанных губах вновь показалась привычная язвительная улыбочка.
Проговорили допоздна. О чем - не помню. Помню только руку, неподвижно
лежащую поверх одеяла. Птичья лапка.


* * *

Жива и все простила - это главное. Да и чертова реальность вроде бы
подобрала когти. До поры.
Вскоре Людка перебралась в Симферополь, начала работать над новой
книгой, и семейная жизнь у нее вроде бы наладилась. Теперь я звонил ей
каждый раз 8 марта. Да и вообще звонил иногда. Разговаривали подолгу. Она
рассказывала взахлеб совершенно невероятные случаи из нынешней своей жизни,
при этом лихо провираясь на каждом шагу. И голос у нее был - ну совершенно
прежний.
Так прошло еще несколько лет.
А потом позвонил старый друг (уже пьяный и плачущий), и сказал, что
Людки больше нет.
И, что самое печальное, никогда уже не будет.

2003

Манифест партии национал-лингвистов