"Сергей Лукницкий. Стеклянный гиппопотам" - читать интересную книгу автора

Идеи лопались, как воздушные шарики.
Идеи жили ровно столько, сколько находилось времени, чтобы их изложить.
Идеи не подхватывались и тотчас же заваливались новыми, и не было никакой
возможности распаковывать эти идеи, а верхние тотчас же заваливались опять.
И благоразумные люди, понимая их никчемность и бессмысленность, не спешили
их реализовать, ожидая, когда поток идей поредеет.
Но поток не редел, и массы людей были завалены прожектами. Они гибли
без стонов. О них никто не вспоминал.
Мгновенно возникали сотни и тысячи кооперативов, искренних, желающих
помочь ближнему. На них не обращали внимания. Они пытались сотрудничать с
государством, но не уволенные и не попавшие еще под сокращение
государственные служащие боялись их, и они погибали.
Кооперативы пытались вести переговоры с общественными организациями, но
эти организации сами боролись за выживание, причем им одним известными
способами, и кооперативы отторгались.
Десятки совместных и малых предприятий создавались при
научно-исследовательских институтах, пытаясь хотя бы науку сдвинуть с
мертвой точки. Тщетно!
Наука шла сама по себе, мелкие предприятия - сами по себе. В частный
сектор набирались люди по принципу: "Умею делать", - а вот этого именно-то и
не надо было.
При этом появилось великое множество бессмысленных организаций, которые
немедленно регистрировались властями и ми поддерживались. Например, была
зарегистрирована Ассоциация по учету планет в Галактике и на счет этой
Ассоциации нищая страна переводила немалые средства. Было и общество по
борьбе с очередями, в офисе которого сидели серьезные люди и за хорошие
оклады обучали приходивших, как пролезать без очереди. Была даже корпорация,
куда входили бывшие жены известного деятеля культуры, и специально созданный
фонд заботился о них и их семьях. В уставе этой корпорации было записано,
что членом ее может стать только лицо женского пола, прожившее с означенным
деятелем культуры не менее месяца. Это была очень многочисленная
организация, в коей, однако, нашел себе место и мужчина, в судебном порядке
отстоявший свое право на название "жены деятеля культуры". Ради него даже
пришлось сделать поправку в уставе.
Были и организации, которые занимались придумыванием лозунгов, потому
что в ходу были лозунги, клеймившие старые лозунги.
Причем лозунги тоже устаревали мгновенно, так и не начав часто жить.
Газеты пестрели заголовками: "Власти - власть", "Критиковать дозволено",
"Перспективы превосходны и будут еще лучше", "Двигаться вперед во всех
направлениях", "Больше так жить невозможно", "Правду в глаза", "Одесса хочет
торговать с заграницей" и многие-многие другие, умирающие на другой день
после появления газеты. Да и сами газеты не расходились.
На их место приходили следующие, которых постигала та же участь.
Бесчисленные благотворительные организации раздирали страну. Сотни,
тысячи, десятки тысяч профессиональных клерков, уволенных по сокращению
штатов с годами насиженных мест из различных ведомств, одиноко бродили по
улицам в поисках ответа на жизненно важные вопросы. Им перестройка была не
нужна. Столоначальники всех рангов переполняли дорогие кооперативные кафе,
но так как ничего другого, кроме как пить суррогатный кофе и болтать, они не
умели, такие кафе из-за них стали называть "рыгаловки перестройки", ибо в