"Вера Лукницкая. Перед тобой земля " - читать интересную книгу автора

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

14.03.1943,
обращение к телу

Ты!.. Два года подряд я от тебя требовал много больше, чем от тебя
потребовал бы кто-либо другой. Ты повиновалось мне, как могло, как бы трудно
тебе ни приходилось...
Сегодня утром еще не греющее весеннее солнце, сквозь стекло окна,
положило на тебя сноп своих ярких лучей. Ты, тело, лежало в постели -
сначала, по привычке к тьме, закуталось с головой в одеяло. Потом я
вспомнил, что ты любило солнечный свет, любило нежиться в нем, лежать без
движения, принимая в себя живительную теплоту солнца. Я велел тебе сбросить
одеяло, подставить солнцу лицо, - ты зажмурило глаза, и хотя теплота этого
раннего солнца еще только скорее угадывалась, чем ощущалась тобою, - ты
наслаждалось. Впервые за эти два года. Яркий солнечный свет сквозь
зажмуренные веки напомнил тебе о счастливом прошлом, о радости слияния с
природой, о мире. Можно было никуда не спешить - тоже впервые за войну. Я
ничего не требовал от тебя, кроме того, чтоб под этими радостными лучами ты
задремало... Но ты не задремало, не заснуло, - я не мог дать тебе
спокойствия бездумья. Я думал, и это - мешало тебе...
Я требовал от тебя много больше, чем от тебя потребовал бы кто-либо
другой. Когда ты тайно сжималось от приближения смертельной опасности, я не
позволял тебе повернуться вспять, склониться или упасть. "Вперед!" - говорил
я тебе, и, повинуясь мне, ты шло вперед спокойным, прогулочным шагом...
Когда ноги твои от усталости подгибались и ты просило меня об отдыхе, я не
позволял тебе отдыхать. Ты перебарывало усталость и не останавливалось.
Тебе хотелось есть, - вначале еще было много еды, и я мог бы позволить
тебе насытиться. Но мне слишком часто бывало некогда, и, глотая слюну, ты
проходило мимо тех, кто плотно и сытно обедал.
Ты хотело спать, но у меня было слишком много мыслей, которые мне надо
было запечатлеть. Я не допускал к себе сон и заставлял тебя напрягать зрение
в лунном полумраке, и рука твоя, по моей воле, исписывала карандашом за
страницей страницу. Бывало так до утра, - утром ты завидовало всем другим,
чья отравленная за день работы кровь бывала очищена к утру живительным сном.
Но я приказывал тебе забыть эту зависть и быть бодрым и сильным, как если бы
поспало не меньше других... Ты не спорило, ты отдавало мне запасы сил,
предназначенные совсем для другого...
Этим другим могла быть женщина, с которой тебе хотелось бы понежиться,
погордиться собой. Я сказал тебе: "обойдемся без женщины, я не хочу
отвлекаться, не хочу иметь повода упрекнуть себя в том, что отдал войне не
всего себя целиком". Было перед войной мирное время, - помнишь, - мы с тобой
отдавали себя полностью, безраздельно - женщине, и ты, и я, и порой ничего
иного в мире для нас не существовало. Об этом времени я заставил себя
забыть, я потребовал от тебя, чтоб и ты, тело, также забыло. Ты подчинилось
моему требованию.
Потом пришел голод. Тебе полагались такие же крохи, какие полагались и
очень многим другим. Ты было приучено мною к нетребовательности, и тебе бы
хватило их. Но я повелел тебе делиться положенными тебе крохами с теми, кто
получал их меньше или был слабей нас с тобой. Ты выполнило и это мое