"Юрий Лурье. Прокурорский надзор " - читать интересную книгу автора

что, оказывается, подобных прецедентов еще не бывало.
Так вот, несмотря на категоричный отказ начальства в выполнении этого
моего требования, после второго голодного обморока я был принят начальником
("хозяином") зоны подполковником Зайченко, оказавшимся весьма порядочным и
вполне коммуникабельным человеком. В конце долгой беседы, во время которой
ему не раз приходилось открывать папку с моим делом, он выразил мне свое
сочувствие и обещал оказать всяческую помощь и содействие, а также
организовать мне просимую встречу во время очередного посещения зоны
прокурором, которое должно состояться, где-то, через месяц - полтора. "А
сейчас иди и поешь", - так окончил он нашу беседу. Но я заявил, что буду
голодать до приезда прокурора. Упрямство мое было вознаграждено - на
следующий день в кабинете подполковника я встретился с вызванным для этой
цели прокурором по надзору. И хотя встреча эта не имела каких-либо
положительных последствий для меня (кроме передачи очередной моей жалобы
ЛИЧНО прокурору края Рыбникову), тем не менее, случай этот имел большой
резонанс в зоне.
Те же три кровати, которые предназначены для "опущенных", сдвинуты, и
на них лежат четверо.
Для начала пытаюсь выяснить, сколько времени нахожусь в изоляторе.
Оказывается, пятый день. За это время меня дважды посещал замполит и один
раз - начальник. Говорить трудно - горло внутри опухло, распух язык, еле
вмещается во рту, в силу чего речь невнятная - Николаю приходится подсесть
ко мне, чтобы разобрать, что я говорю. Ввиду отсутствия зеркала, интересуюсь
своим внешним видом у собеседника. Оказывается, выгляжу неважно. Лицо
разбито, вокруг шеи кровавый рубец. От движения головой корочка
потрескалась, поэтому подушка вымазана кровью. Очень хочется выяснить, как
меня сюда доставили, но Николай этого не знает.
Приносят ужин. Естественно, отказываюсь. Где-то через час - полтора
после ужина к окну (оно выходит на хоздвор) подходит Сашок. Ему за тридцать,
фигура крестьянская, нескладная, рот щербат. Но на некрасивом, каком-то
помятом лице нестерпимо синие, какие-то детские глаза, невольно вызывающие
симпатию к их владельцу. Саша очень уважительно относится к книгам, часто
приходит в библиотеку поговорить. Слушать умеет, а главное, любит. В зону
попал за мешок валявшихся под открытым небом комбикормов.
Николай по моей просьбе приоткрывает окно, и Сашок торопливо
информирует меня о том, что утром, придя на завтрак, как всегда постучался
ко мне. Не достучавшись, позвал "прапора", который открыл дверь, сорвав
крючок. Меня нашли на полу с обрывком веревки на шее. Так вот откуда ссадины
на лице!
Домысливаю остальное: видимо, шнур, сплетенный из синтетических
волокон, под тяжестью тела растянулся и, по причине небольшого расстояния, я
ногами касался пола. Очевидно, бился так, что веревка перетерлась о
кронштейн и лопнула.
С трудом подтягиваюсь к окну и, воспользовавшись тем, что Николай
отошел к параше, прошу Сашка принести мне нож. Достать в зоне нож не
проблема - их здесь делают из ножовочного полотна. Естественно, не объясняю,
зачем мне нож, но Сашок как-то странно меняется в лице, поворачивается и
уходит, по обыкновению загребая большими, не по размеру, сапогами.
Ложусь в постель, и меня снова охватывает отчаяние. От бессилия
что-либо предпринять, от жалости к самому себе, из глаз текут слезы.