"Оскар Лутс. Лето (Картинки юношеских лет)" - читать интересную книгу автора

- Да-а, - произносят оба разом, и каждый ждет, что скажет другой. Но
так как никому из них ничего особенного в голову не приходит, то аптекарь,
обернувшись к Кийру, спрашивает:
- А ваш друг Рафаэль? Не желает ли и он подкрепиться немножко? Но
имейте в виду, даже в песне говорится: "О, юности прекрасная пора, она ушла
и больше не вернется". Ведь верно, хм, а? Нальем, что ли?
Но "друг Рафаэль" покачивает головой и, вежливо улыбаясь, заявляет, что
он совершенно здоров.
- Пей, пей, - поддерживает аптекаря Тоотс, - это кровь очищает и силы
придает.
- Нет, не хочу, - противится рыжеголовый.
- Нет, так нет, - бормочет аптекарь и добавляет уже громче: - В наше
время принуждения нету. Но однако я должен сказать: здоровье у меня, видимо,
не в порядке. Придется, пожалуй, налить себе еще одну порцию спиртуозуса, а
то здесь под ложечкой что-то... Такое чувство, что нужно еще пару капель из
этой бутылки капнуть, на сахарной водичке принять и миндалинкой закусить.
Что вы на это скажете, хм, а?
При этом лысый лукаво подмигивает Тоотсу, шевелит своими седыми усами и
подходит к полке, где до краев наполняет мензурку тем же лекарством. Кийр с
удивлением следит за его движениями и приходит к выводу, что аптекарские
капли бывают самого различного свойства: аптекарь уверял, что нальет только
две капли, а между тем банка наполнялась до краев. Затем рыжеволосый
разглядывает большую лысую голову аптекаря и решает, что это вполне
естественное явление: ведь подумать только, какое огромное число названий
лекарств должно умещаться в этой голове, и что же удивительного, если этот
легион латинских слов вытеснил у него с макушки все волосы. И в то же время
Кийр старается вдохнуть в свои легкие изрядную долю аптекарских запахов,
считая это весьма полезным для здоровья. Аптекарь же, прищелкнув над головой
пальцами, принимает свою "пару капель" без всякой сахарной водички. У Тоотса
рот растягивается в широкую, благодушную и одобрительную улыбку. Он налегает
грудью на прилавок, сбрасывает пепел папиросы на аптечные гири и плюет на
пол. Кийр замечает все это и с испугом видит, что у школьного приятеля вдруг
подкашиваются ноги.
Но когда аптекарь возвращается к прилавку, его слабоногий клиент
продолжает разговор в прежнем духе.
- Да, - говорит он, - Паунвере изменилось. Паунвере очень изменилось.
Где раньше был камень, там сейчас пень, где был пень, там теперь камень, или
же новый дом, или кто его знает, что еще. На каждом углу теперь свой
колбасных дел мастер, и часовых дел мастер, и сапожных дел мастер, и... да,
что я еще хотел сказать, господин аптекарь... ваше лекарство - это и впрямь
замечательное лекарство. И если у меня в другой раз будет время, я снова
зайду и покажу вам свой ишиас. Да, вот именно. Ик! Да... и вообще Паунвере
изменилось. И... между прочим, должен сказать, что здесь собрался целый полк
лысых. В каждом доме и в каждом дворе... ик! - блестит этакий шар, точно
огромная электрическая лампа.
Услышав эти слова, Кийр сильно пугается. Его школьный товарищ явно
перешел всякие границы, и вообще пора убираться из аптеки, не то он бог
знает еще чего наболтает здесь у прилавка, вон как его качает!
Но пока ничего страшного не происходит.
- Ишь, черт! - говорит аптекарь, кивая Кийру головой. - Мне уже