"Оскар Лутс. Лето (Картинки юношеских лет)" - читать интересную книгу автора

тебе и чарочку поднесет, когда совсем стар и немощен станешь и ноги служить
откажутся. Верно я говорю, господин Тоотс?
- Оно, конечно так, - отвечает управляющий имением, кивая в знак
согласия головой.
- Ну, а сам-то господин Тоотс, осмелюсь спросить, - как ему живется на
чужбине?
Тоотс принимается рассказывать о России.
- Молодец, молодец! - одобрительно говорит Либле. - Приятно слышать.
Ну, а как с "этим самым" дело обстоит... о чем мы сейчас толковали... насчет
второй половины, как говорится?..
- А-а, - ухмыляясь тянет Тоотс. - Вот этого еще не успел. Но, -спустя
мгновение добавляет он, - может быть, скоро и получится.
- А то как же! Еще бы! - поспешно одобряет его намерения Либле. -Такой
барин - о-о, куда там! - да такой сватайся к кому хочешь. По мне, хоть бы
и...
Прищурив свой единственный глаз, звонарь многозначительно в упор
смотрит на Тоотса.
- Далеко и ходить незачем. Выбрать бы господину Тоотсу хороший денек да
прогуляться отсюда вон через тот холмик, где кладбище, к тому господскому
дому...
Либле хватает Тоотса за рукав, тащит его к окошку, выходящему в сторону
кладбища, и показывает на жилой дом хутора Рая, который гордо высится меж
деревьев и других строений.
- Поглядите-ка, господин Тоотс, вот там оно и лежит, это так называемое
счастье, или же радость, или... или то и другое вместе. Да вы уж сами
разберетесь, когда туда пойдете. Мне-то негоже об этом язык чесать, потому
как, я вам уже говорил, у меня в этих делах понятия мало.
- Хм... - усмехается Тоотс. - Но ведь она уже невеста.
- Была, была невестой, - быстро и как бы с сожалением замечает Либле. -
А теперь уж нет. Нет. Времена меняются. А сердце человека - не плита
каменная, где раз навсегда высек число и год и знаешь, что так они навеки и
останутся. Видать, сердце человеческое - из более мягкого материала: годы и
месяцы с него быстрее стираются, чем с камня, особенно когда рядышком со
старой надписью новая появится.
- Вот как, - удивляется Тоотс, словно слышит эту печальную истину
впервые.
- Да, да, так оно и есть, золотой мой господин Тоотс. Сколько мы об
этом с другом моим Арно толковали! Еще прошлым летом... и на рождестве... О,
это золотой паренек. Но что он может поделать, ежели... Да, я раньше и сам
тоже думал: все-таки он немножко виноват или вроде этого... Но когда
заговорил он да объяснил, почему дело обернулось так, а не иначе, - тут у
меня глаза открылись. Ухватился я тогда за свой собственный воротник, потряс
себя как следует и сказал: "Ты помалкивай, Кристьян Либле! Что ты, старый
хрыч, смыслишь в этаких вещах. Смотри лучше, как бы тебе самому со своей
Мари управиться, да не суй нос в чужие дела. Ведь ежели, как пословица
говорит, своя воля - своя доля, так это больше всего сердечных дел
касается". Да, так я себе тогда сказал; и замолчал, и молчу до сих пор. А
случись мне когда-нибудь еще с Арно встретиться да ежели язык у меня
зачешется, так пойду лучше в волость и пускай мне посыльный отпустит
двадцать пять горячих, - а других поучать да упрекать не стану ни единым