"Андрей Лях. Реквием по пилоту (Роман) " - читать интересную книгу автора

жутью, ей стало нехорошо, она позвонила родителям девочки, и в монастыре
появился доктор Франциск.
В детских поступках часто можно угадать будущие склонности взрослой
личности, а в тринадцать лет характер девушки уже вполне сложился. В
дальнейшем, став старше, она охотно прибегала к найденному в ту Далекую
пору оружию - удивительной способности будить в глубинах подсознания нечто
враждебное уму и воспитанию - первозданного зверя, встреча с которым Для
современного цивилизованного человека обычно заканчивается плохо, ибо мало
кто к подобному готов. Пришедшая к ней позже красота и женственность,
спокойствие ее натуры и взрывы темперамента - все несло на себе печать
того древнего знания и придавало ее привлекательности страшновато-манящую
сторону. Она гордилась дарованной ей возвышающей над людьми тайной
властью, и эта гордость составляла одну из важнейших черт ее характера.
А тогда... Тогда Гуго примчался, побив, наверное, все рекорды шоссейных
гонок и набрав штрафов на целое состояние, ему позвонил Рамирес, и надо
отдать должное гуманизму отцовских взглядов на воспитание: "Слушай, там
Хельга согласилась на какое-то изгнание дьявола, экзорцист приехал,
Франциск, черт его знает, что там они затевают, ты недалеко, съезди,
посмотри". У Гуго с монастырями и монахами были свои счеты, огкрытый
"шевроле" пролетел двести пятьдесят миль за два часа и с визгом затормозил
посреди мощенного белыми плитами двора.
В тот день, по милости собственной матери переживая один из тяжелейших
кошмаров в своей жизни, даже сквозь него она ощутила приближение той силы
оптимизма и поддержки, которая всегда исходила от Гуго. Впрочем, достойная
мать настоятельница тоже быстро почувствовала своеобразие его личности,
оценила разбойничью стать и на вопрос "Где девочка?" ответила, что
придется подождать, поскольку в проходящую процедуру вмешиваться нельзя,
после чего величественно покинула комнату. Гуго шагнул следом, но
старинная дверь с железными полосами уже оказалась заперта снаружи. Мать
Женевьева молчаливо предлагала опасному гостю скоротать время в компании
двух стульев и Спасителя на белоснежной стене. Но для Гуго коварство
служителей церкви всю жизнь было непреложной аксиомой, и поэтому тратить
время на удивление он не стал.
- Помогай, Господи, - сказал бывший разбойник, и литое распятие покинуло
свой крюк.
Засадив конец креста под притолоку ближе к петлям, Гуго что есть сил
навалился на Бога Сына, словно делая ему искусственное дыхание. Веками
неколебимые болты сначала тоненько запели, потом захрустели, потом
посыпалась штукатурка, и наконец верхний край двери показался из-за стены.
Тогда Гуго присел и, прижавшись щекой к дереву и металлу, соединенным
больше трех столетий назад, просунул под дверь стальные крючья своих
пальцев. Притолока косо впилась в дуб, сминая окаменелые волокна, жалобно
хрупнул замок, и вот дверь с грохотом слетела с блестящих смазкой зубьев.
Гуго поправил задравшуюся рубашку и быстрым шагом направился по
открывшемуся коридору. У церковных дверей его ожидали вполне плечистые
ревнители веры, но во взгляде Гуго они прочитали свою участь столь
определенно, что беспрепятственно позволили ему войти. Играл орган. Шла
служба.
От чего он спас ее тогда? От безумия? От чего-то худшего? Проклятый
Франциск навис, как скала, стало нечем дышать, воздух стал плотным и