"Андрей Лях. Реквием по пилоту (Роман) " - читать интересную книгу автора

неподвижным. "Повторяй за мной, дочь моя..." Слова его давили, высасывали
силы, она сопротивлялась, как могла, ища поддержки извне, как парус -
ветра, но ветра не было, в стрельчатое окошко под потолком скудно сочился
свет, и ей казалось, что она тонет.
Но Франциск вдруг отступил, оглянулся, и давящий кошмар происходящего
раскололся и рухнул, как внезапно треснувшее зеркало. В дверях стоял Гуго.
Он оглядел каменные своды, доктора Франциска и неожиданно изобразил
ободряющую рожу, означавшую: "Держись, старушка, не пропадем!" - и тотчас
же лицо его сделалось, как обычно, непроницаемым.
Минуту она не могла поверить своему счастью, чуть живая сидя на скамейке,
потом заревела, бросилась к нему и повисла на шее. Гуго сказал:
- Собирайся, мы уезжаем. Где твой чемодан? Нет, святой отец, не говорите
мне ничего, а то мы с вами поссоримся.
Он увез ее в лесной домик в горах, там росли буки и сосны, по стволам
вился плющ, хмель и дикий виноград, в шумной речке камней было не меньше,
чем воды, луна была громадна, дом бревенчатый и длинный, на стенах висели
ружья и шкуры, там-то ей и встретился лесник Себастьян.
Тогда ей было тринадцать, а сегодня ей двадцать восемь, и в первый день
наступившей осени, еще совсем по-летнему теплый день, за рулем
гостиничного "корвета" она ехала по Стимфалу, по заросшей с обеих сторон
липами Маршал-Блейк-авеню и выехала на площадь Тмговели, так что сам
Тмговели, бронзово-зеленый, в ушастом шлеме, грозно указующий мечом на
запад (а на мече сидели два голубя), сначала появился прямо перед машиной,
потом очутился слева, а затем переехал в зеркало заднего вида, да так там
и остался, потому что "корвег" припарковался у решетки стимфальского
Дворца музыки в ряду других машин.
Дворец музыки замыкал собой площадь, его справа и слева обтекали две
улицы, и два здания стояли справа и слева: отель "Томпсон" -
многоступенчатая фантасмагория из стекла и алюминия, наводящая на мысль о
Нимейере и Брейере, и Национальная галерея - сооружение в неоколониальном
силе с двухэтажной колоннадой. Забавно, что эта колоннада - практически
единственный фрагмент из всей стимфальской архитектуры, отреставрированный
после войны, а не выстроенный заново по планам и фотографиям - прихотливое
чудачество взрывов ракет "воздух - земля" сохранило стену фасада.
Сам же Дворец музыки, хотя и был постройкой современной, точно следовал -
в более утонченном и модернистском ключе - духу имперского барокко своего
соседа, и, кажется, будто даже чугунные копья ограды крошечного скверика,
выдвинутого Дворцом в автомобильный круговорот площади, говорили: помните
о былом державном могуществе!
- Ингебьерг Пиредра? - спросил голос над мраморной лестницей. - Ваше
время с двенадцати до тринадцати тридцати. - И молодая женщина с
безупречной аристократической осанкой поднялась к световому ажуру второго
этажа.
Да, Ингебьерг Пиредра, таково ее полное имя, но, поскольку этот
скандинаво-испанский тандем не только неблагозвучен, но и совершенно
непроизносим, мы будем называть ее просто Инга.
Имя - в честь какой-то прославленной родственницы - ей дала мать, шведская
подданная норвежского происхождения Хельга Хиллстрем, а испанская фамилия
родом из Барселоны, где появился на свет отец Инги Рамирес Пиредра -
наполовину испанец, наполовину итальянец. Об этом любопытном браке речь