"Андрей Лях. Реквием по пилоту (Роман) " - читать интересную книгу автора

бралась за дело. Непостижимый ведьмин дурман проникал в душу через
отверстия зрачков, и начиналось исследование, начинались тесты - на
стойкость психики, на ломку стереотипов, на верность и преданность
новоявленной царице сердца или, наоборот, на жестокость и коварство в
схватке с ней - Инга любила время от времени пройтись по краю пропасти - и
так далее до бесконечности.
Следуя капризам колдовской воли, человек творил вещи немыслимые и
несообразные, терял связи с действительностью и с самим собой.
Естественно, в первую очередь это были мужчины, но попадались и женщины -
и над теми, и над другими она экспериментировала с равным интересом и без
всякого сочувствия. Для подопытных эти вариации заканчивались, как
правило, плачевно: уже само внимание Инги и тем более безумная растрата
жизненной энергии привлекали к ним всевозможные несчастья и катастрофы,
для перечисления психозов и самоубийств, пожалуй, не хватило бы уже
пальцев на руках.
В пике душевного и телесного слияния с очередным избранником или
избранницей Инге казалось, что она соединяется в гармонии с некими
древними силами и одновременно выпускает их на волю; виделось, будто бы
летит над ночными лесами вместе с луной и чувствует малейшие движения
вокруг и под собой: дрожь листьев, бег зверя по пятнам света и тьмы,
чью-то страсть, вырвавшуюся на свободу. Полет ее неизменно приводил к
горам, к одной и той же плоской вершине с развалинами, и туда она
приносила все полоненные ею души. Никакого шабаша не происходило, Инга
оставалась одинока и горда, и даже сам князь или еще какой-то неведомый
владыка редко навещали ее ликующие бдения. До поры до времени это
уединенное любование собственной мощью и властью Инге очень нравилось и
вполне ее удовлетворяло.
Позже, правда, наступало похмелье. Насытив потребность в наркотике власти,
утомившись и развлечениями и трудом, Инга впадала в скуку, тоску,
нервозность и неясные сомнения. Она все бросала, уезжала к Гуго, в "Пять
комнат над бульваром", и там лежала целыми днями на диване, поднимаясь
только к роялю, читала все подряд или занималась готовкой. Кулинаром она
была первоклассным, но невероятно ленивым и непостоянным - ее таланта в
этой области хватало лишь на то, чтобы по необходимости или под настроение
поразить Гуго и его гостей какой-нибудь редкостной приправой. Затем снова
следовал контракт, концерты, и пробудившееся потихоньку оживление в крови
говорило о том, что цикл начинается сначала.
На этом присказка кончается, и начинается сказка. Начинается она с
Кристофера Виландера, или попросту Криса, - он как-то однажды вышел все из
той же пестрой музыкальной толпы. Был Крис малорослым и приземистым, плечи
у него были узкие, а таз широкий; нос крупный и мясистый, с него постоянно
сползали очки в дедовской пластмассовой оправе, нечесаные космы торчали во
все стороны. В довершение Крис откровенно пренебрегал одеколоном "Джози
Чемблер", и дату того дня, когда он мылся в последний раз, можно было
учуять метра за полтора. Глаза у Криса были добрые, с неистребимой печалью.
Довольно грустно сложилась и его история. Будучи по образованию и
профессии дирижером, Крис обладал, с одной стороны, критическим умом, а с
другой - горячим нравом и неукротимым темпераментом. Люди подобного склада
- либо паникеры, либо революционеры, и Крис был революционером. Беда,
однако, заключалась в том, что революцию свою он надумал проводить в