"Андрей Лях. Реквием по пилоту (Роман) " - читать интересную книгу автора

бесконечно щедрого на самые неожиданные изобретения, но Инга увидела
совсем иное - Мэрчисон открыл ей то, отголоски чего она слышала в самой
себе, открыл новый взгляд на саму себя.
Демоническая краса и стройность, храм темных сил, возведенный нотными
строками, алтари грозного мира подсознания, противоборство течений,
скрытых в глубине мозга, - этой гармонии подчинялись и вмещались в нее и
та разбойничья чащоба, над которой Инга летела на свои пиры, и лесные
озера с русалками и прочей нечистью, и сама ночь, наполненная взмахами
совиных крыл, - каждый последующий шаг открывал новый лик этого царства; и
порядок, и хаос складывались в сооружение необычайного совершенства и
законченности. Перед этим могуществом и глубиной она вновь почувствовала
себя маленькой девочкой, неумелой ученицей и в то же время -
обладательницей ключа к несметным богатствам.
Мэрчисон был не прочь и пошутить, но и здесь у Инги с Крисом не было
согласия. Крис истолковывал юмор стимфальского оригинала как добродушное
лукавство гения, Инга же находила в нем мефистофельский издевательский
сарказм. Споры их с Крисом понемногу приближались к ссоре, которая могла
бы иметь и вовсе скверный оттенок по той причине, что львиная доля
расходов на первые исполнения приходилась, естественно, на Ингу.
Впрочем, планам таких людей, как Крис, никогда не дано осуществиться. Рок,
было отступивший, вновь вспомнил о давнем подопечном, и почки Кристофера,
которых в его несообразном туловище уместилось едва ли не втрое больше,
чем у всех прочих, в очередной раз потребовали постели, капельницы и
электронно-хирургических чудес. Инга осталась с Мэрчисоном один на один.
Роль менеджера, однако, ничуть ее не испугала. Инга остановила свой выбор
на оркестре виртуозов Гвидо Кауфмана, заранее зная, что Крис не одобрил бы
этой кандидатуры. Но теперь у Инги к Мэрчисону было чувство сродни
ревности.
- Алло, Гвидо, это Ингебьерг. Слушай, мне нужен ты и твои ребята.
- Ты с ума сошла, моя прелесть. У меня "Кольцо Нибелунга" с Барбарой
Хельмут.
- Она еще не подписала контракт. Сдвинь сроки.
- Прелесть моя, она возьмет полмиллиона, и потом разгар сезона - каждая
минута расписана. Что там у тебя такое?
- Увидишь.
Инга, захваченная Мэрчисоном, выплатила неустойку берлинской примадонне, в
муках родилась партитура, и начались репетиции. В середине февраля Инга
позвонила Гуго:
- Гуго, ты можешь мне сделать Карнеги-Холл?
- А луну с неба ты не хочешь? - спросил директор концертного зала
"Олимпия" и вице-президент "Олимпийской музыкальной корпорации",
принадлежащей Рамиресу Пиредре. - Ладно, что-нибудь придумаем.
Концерты - полностью второе отделение - состоялись тринадцатого,
четырнадцатого и пятнадцатого марта в Лондоне, в новом здании
"Шелтон-оперы". Инга, разумеется, волновалась, но отнюдь не чрезмерно, ей
не терпелось опробовать на большом зале силу своего нового увлечения.
И это ей удалось вполне. Несмотря на то что трактовка Гвидо Кауфмана
вышла, пожалуй, более техничной, нежели какая-либо другая, Инга,
безусловно, захватила публику мэрчисоновским гипнозом. Когда она закончила
выступление и замер последний звук, еще минуту в зале царило молчание.