"Андрей Лях. Реквием по пилоту (Роман) " - читать интересную книгу автора

Стимфальские знакомства Инги (даже не пуская в ход отравы своего
очарования, она получила поддержку весьма влиятельных кругов) двинули
поезд мэрчисоновской эпопеи на всех парах. Расставшись с Гвидо, Инга
записала - начался период записей - оба концерта с Дрезденским
симфоническим оркестром, и далее произошло событие, знаменующее собой
достижение высшей ступени в карьере любого музыканта. Ей позвонил
ассистент Карла Брандова.
Патриарх европейской музыки предлагал Инге записать с зальцбургским
оркестром Седьмую и Двенадцатую симфонии Мэрчисона. Несмотря на всю
гордыню и независимость, Инга ощутила нечто вреде священного трепета,
однако твердо дала себе слово отстаивать собственное мнение до конца и в
случае чего решительно сказать "нет". Все же, вступив в громадную комнату
с окнами от пола до высокого лепного потолка, где всю обстановку заменял
одинокий "стейнвей", отражавшийся в зеркальном паркете, Инга волновалась
больше, чем перед любым выступлением; волнение ее подскочило еще выше,
когда она увидела, что Великий Карл, которого ввез на каталке не менее
ветхий старик, не смотрит на нее. Инга вообще не могла разобрать, какие у
него глаза: под редкими кустиками бровей - складки, морщины, а в прорезях
между ними - две узкие полоски беловатой мути. Карл не вымолвил ни слова,
но ассистент с костлявым лицом, похожий на патологоанатома, почему-то
шепотом распорядился: "Начинайте".
В самом скверном разброде духа Инга поклонилась расположившемуся к ней
едва ли не спиной маэстро, села за рояль, не сняв ни колец, ни браслетов,
раскрыла ноты, оглянулась на синий зимний вечер в старинном городе и вдруг
сразу приободрилась: Карл явно наблюдал за ее отражением в окне. Инга
сразу же почувствовала себя уверенно, возник контакт, и она перешла к
Мэрчисону.
Играла Инга собственную интерпретацию - с запаздыванием на одну восьмую, с
переменой темпа в финале и отсутствующими в партитуре паузами, которые так
возмущали Криса. Великий не выказывал никакой реакции, и, когда Инга
остановилась (партия фортепьяно в Двенадцатой симфонии далеко не
главенствующая) и собиралась пояснить некоторые моменты, ветхий старичок,
следуя невидимому тайному знаку, укатил Великого Карла прочь. Ассистент
почти с испугом посмотрел ему вслед и сказал: "Я вам позвоню".
Он позвонил в тот же вечер, и на следующий день Инга, уже без перстней и
браслетов, в рабочем свитере, заколов волосы на затылке, сидела за роялем
в окружении музыкантов прославленного зальцбургского оркестра, который
Карл Брандов собирался сделать единственным серьезным театральным
оркестром, считая, что исполнителей необходимого ему уровня в Европе
хватит только на один театр. Репетиции вел все тот же ассистент, сам Карл
появился лишь на двух последних. Ингину концепцию он принял полностью,
расширив ее до уровня оркестровой модификации. Кроме записи, патриарх
решил дать один концерт, на что публика давно уже не рассчитывала -
великого маэстро к пульту выносили на руках и подключали к питающей
системе, управляемой компьютером, встроенным в то, что осталось от левой
ноги, съеденной тромбозом и артритом, - в эти минуты телевидение деликатно
показывало зал.
Во время репетиций они с Ингой сказали друг другу едва ли больше двадцати
слов, и тем не менее между ними установилось странное взаимопонимание.
Инге все-таки удалось заглянуть в душу Карлу, и там она увидела желчь,