"Андрей Лях. Реквием по пилоту (Роман) " - читать интересную книгу автора

воры, люди вообще без имени - похоже, титан экспериментировал на всех, кто
попадался под руку. Охватив их всех одним взглядом, Скиф поднял свое
кресло на дыбы, покачался на задних ножках и даже засмеялся. Семь записей
из ста, с различными промежутками, были произведены с Рамиреса Пиредры,
все того же гангстера, и первая галочка тут же встала напротив его фамилии.
Скиф недаром держал в памяти весь до последней запятой перелопаченный им
архив - формула дальнейших действий сложилась практически без усилий.
Помедлив самую малость, Скиф рассадил еще трех птичек - эти люди, по его
плану, должны были обеспечить выход Пиредры на контакт с Программой.
Почему именно Рамирес? Потому что, во-первых, он был мастером своего дела
- об этом говорил его послужной список, а во-вторых, Пиредра умело и
удачно рисковал. Этой способности, столь порой необходимой, Скиф, при всех
его качествах, был, увы, начисто лишен и знал об этом.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Дальняя дорога
разделяет кассету, пусть даже и с самой совершенной записью, и живого
резидента, правящего бал в пекле событий. Для того чтобы по закодированной
бог весть когда информации произвести на свет реального человека,
необходим комплекс размером с небольшой завод, стоить он будет как хороший
авианосец, да и плюс к тому, чудо сие надо сотворить в полной тайне как от
врагов, так и от друзей. Не все сошло гладко, и, произведя свои
манипуляции, Скиф породил немало версий и догадок в ГАЛБЕЗ -
спецподразделении криминальной полиции. Будучи об этом осведомлен, Скиф
методично заносил в память координаты всех тех, кто мог что-то видеть,
слышать и припомнить, и, едва приступив к своим обязанностям,
свежеиспеченный Рамирес Пиредра отправился в турне с этим Скифовым
каталогом в кармане.
Поэтому, когда комиссар Бартон, кое-что сопоставив и сообразив, бросился
задавать вопросы, то не смог найти практически ни одного из вероятных
свидетелей. Это-му-де оставили наследство, и он уехал его получать, второй
перебрался на работу в другой город, а третий просто вышел однажды
отправить письмо, да так до сих пор и не вернулся.
Для любопытного читателя расскажу, что многие из этих пропавших обрели
успокоение в опорных бетонных блоках различных инженерных сооружений, в
виде сульфатов и нитратов унеслись прочь по городским канализациям, навеки
соединились с атмосферой в мусоросжигалках - об иных же история вообще
умалчивает.
Конец скучной интерлюдии

Писать о Рамиресе - задача неблагодарная. Безнадежное занятие - рисовать
пустоту, сказал Цвейг; не менее безнадежно изображать характер там, где
нет ни характера, ни мысли, а есть лишь жадность, осторожность и
неистребимый оптимизм. Получается какая-то история болезни, но без
Рамиреса в моем рассказе обойтись никак нельзя.
Пиредра вступил в пятое послевоенное десятилетие, будучи в полном
восторге. Свобода. Деньги. Рядом незаменимые подручные - Хельга и Гуго
Звонарь. Время прибрало и друзей и врагов, и нет нужды попусту
растрачивать обаяние и патроны. Рамирес жмурился, будто сытый кот на
солнце, земля и небо, сев за сдвинутые рояли, грянули рэгтайм.
Над трупами и бетономешалками первого Скифова задания Рамирес пролетел с
легкостью мотылька - он вовсю наслаждался жизнью, и сам факт существования