"Артур Мейчен. Белые люди " - читать интересную книгу автора

позади и категории сознания, ибо наш разум улавливает лишь те явления,
которые ему привычны. Уверяю вас, человек может быть невероятно дурным и
даже не подозревать об этом. Но я повторяю, что зло - в определенном и
истинном смысле этого слова - крайне редко. Более того, оно встречается все
реже и реже.
- Я стараюсь следовать за вашей мыслью, - сказал Котгрейв. - Из ваших
слов можно сделать вывод, что истинное зло в корне отличается от того, что
мы привыкли называть злом?
- Именно так; Без сомнения, между обоими этими понятиями зла существует
некая поверхностная аналогия - чисто внешнее сходство, которое позволяет нам
вполне оправданно употреблять такие выражения, как "спинка стула" или "ножка
стола". Иногда они говорят, так сказать, на одном языке. Какой-нибудь грубый
шахтер, неотесанный, неразвитый "тигрочеловек", выхлебав пару лишних кружек
пива, приходит домой и до смерти избивает свою надоедливую жену, которая
неблагоразумно попалась ему под горячую руку. Он убийца. И Жиль де Ре был
убийцей. Но разве вы не видите, какая пропасть их разделяет? В обоих случаях
употребляется одно и то же "слово", но с абсолютно разным значением. Нужно
быть невероятным простофилей, чтобы спутать эти два понятия. Все равно что
предположить, будто слова "Джаггернаут"
- Должен признаться, - заметил Котгрейв, - что я очень мало занимался
теологией. По правде говоря, я много раз пытался понять, на каком основании
теологи присваивают своей любимой дисциплине титул Науки наук. Дело в том,
что все "теологические" книги, в которые мне доводилось заглядывать, были
целиком посвящены либо ничтожным и очевидным вопросам благочестия, либо
царям Израиля и Иудеи. А все эти цари меня мало интересуют.
Амброз усмехнулся.
- Нам стоит постараться избежать теологической дискуссии, - сказал
он. - У меня появилось ощущение, что вы можете оказаться опасным
противником. Хотя упомянутые вами "цари" имеют столько же общего с
теологией, сколько гвозди в сапогах шахтера-убийцы - со злом.
- Однако вернемся к предмету нашего разговора. Вы полагаете, что грех
есть нечто тайное, сокровенное?
- Да. Это адское чудо, так же как святость - чудо небесное. Время от
времени грех возносится на такую высоту, что мы совершенно неспособны
воспринять его существование; Он подобен звучанию самых больших труб
органа - такому низкому, что оно недоступно нашему слуху. Иногда грех может
привести в сумасшедший дом или к еще более странному исходу. Но в любом
случае его нельзя путать с простым нарушением законов общества. Вспомните,
как Апостол, говоря о "другой стороне", различает "благие деяния" и
"благодать"[7]. Человек может раздать все свое имущество бедным и все же не
испытать благодати, точно так же можно не совершить ни одного преступления и
все же быть грешником.
- Ваша точка зрения очень необычна, - сказал Котгрейв, - но я
признаюсь, что она меня чем-то привлекает. Мне кажется, из ваших положений
логически вытекает заключение, что настоящий грешник вполне может произвести
на стороннего наблюдателя впечатление достаточно безобидного создания?
- Конечно - потому что истинное зло не имеет отношения к общественной
жизни и общественным законам, разве что нечаянно и случайно. Это потаенная
страсть души - или страсть потаенной души, как вам больше нравится. Когда мы
случайно замечаем зло и полностью осознаем его значение, оно и в самом деле