"Артур Мейчен. Белые люди " - читать интересную книгу автора

внушает нам ужас и трепет. Но это чувство значительно отличается от страха и
отвращения, с какими мы относимся к обычному преступнику, ибо в последнем
случае наши чувства целиком основаны на заботе о своих собственных шкурах и
кошельках. Мы ненавидим убийцу, потому что не хотим, чтобы убили нас или
кого-нибудь из тех, кто нам дорог. "С другой стороны", мы чтим святых, но не
"любим" их, как любим наших друзей. Можете ли вы убедить себя в том, что вам
было бы "приятно" общество св. Павла или что мы с вами "поладили" бы с сэром
Галахадом[8]? Вот и с грешниками так же, как со святыми. Доведись вам
встретить очень злого человека и понять, что он злой, вы, без сомнения,
испытаете ужас и трепет; но причин "не любить" его у вас не будет. Напротив,
вполне возможно, что, забыв о его грехе, вы нашли бы общество этого грешника
довольно приятным и немного погодя вам пришлось бы убеждать себя в том, что
он ужасен. И тем не менее разрушение привычного мира чудовищно. Что, если бы
розы и лилии с наступлением утра вдруг стали кровоточить, а мебель принялась
бы расхаживать по комнате, как в рассказе Мопассана
- Однако вы-то, похоже, "специализировались" и, судя по всему, довели
ваши изыскания до наших дней.
- Вижу, вам действительно интересно. Ладно, признаюсь, я немного
занимался этим и, если хотите, могу показать одну вещицу, имеющую прямое
отношение к предмету нашей с вами занимательной беседы.
Амброз взял свечу и направился в дальний угол комнаты. Котгрейв увидел,
как он открыл стоявшее там старинное бюро, достал из потайного отделения
какой-то сверток и вернулся к столу, за которым проистекал разговор.
Развернув бумагу, Амброз извлек из нее зеленую книжечку.
- Только обращайтесь с ней поаккуратнее, - попросил он - Не бросайте
где попало. Это один из лучших экспонатов моей коллекции, и мне было бы
очень жаль, если бы она вдруг потерялась.
Амброз погладил выгоревший переплет.
- Я знал девушку, которая это написала, - добавил он. - Ознакомившись с
изложенными здесь фактами, вы увидите, как это прекрасно иллюстрирует наш
сегодняшний разговор. Там есть и продолжение, но об этом я не хочу говорить.
Несколько месяцев назад в одном журнале появилась любопытная статья, -
продолжал Амброз с видом человека, желающего сменить тему разговора. - Она
была написана каким-то врачом - кажется, его звали доктор Корин. Так вот,
этот доктор рассказывает, что некая леди, наблюдавшая за дочкой, когда та
играла у окна в гостиной, вдруг увидела, как тяжелая оконная рама свалилась
прямо на пальцы девочке. Леди, по-видимому, упала в обморок - во всяком
случае, когда вызвали врача и он перевязал окровавленные и изувеченные
пальцы ребенка, его позвали к матери. Она стонала от нестерпимой боли - три
ее пальца, в точности те же, что были повреждены у девочки, распухли и
покраснели, а позднее, выражаясь медицинским языком, началось гнойное
воспаление.
Все это время Амброз бережно сжимал в руках зеленую книжечку.
- Ладно, держите, - сказал он наконец, с видимым трудом расставаясь со
своим сокровищем.
- Верните, как только прочтете, - добавил Амброз, когда он вместе с
гостем, пройдя через холл, вышел в старый сад, наполненный слабым ароматом
белых лилий.
Котгрейв откланялся. На востоке уже разгоралась широкая красная полоса,
и с возвышенности, на которой находился дом Амброза, открывалась