"Морин Ф.Макхью. Дитя миссионера " - читать интересную книгу автора

Я лезу в сумку и достаю со дна плащ. Он помят, сморщен - на юге плащ не
очень-то поносишь, но я его разворачиваю, и видна медаль на груди: белая
гора на красном фоне. Это выдали тем, кто остался жив после похода на
Баштой: медаль, да еще шестьдесят золотых монет. Их уже года два как нет, но
медаль - вот она, на плаще.
Говор по толпе. Толстяк в медалях не разбирается, он не воин, но
плосколицый понимает, что это такое - и все вопросы о моем умении фехтовать
снимаются. И хорошо, потому что я, с медалью или без нее, фехтую очень
средне. У меня просто не хватает ни роста, ни веса.
Остаться в живых после кампании - это не меньше вопрос везения и
благоразумия, чем умения махать мечом.
Вот так вот Барок меня и нанял играть на флейте у него на званом ужине.
Он мне предлагает двадцать серебром - слишком много. Пять платит
вперед. Наверное, он хочет нанять меня телохранителем - значит, думает, что
ему телохранитель понадобится. Работа телохранителя мне нравится, а еще
лучше бы - матросом. Но я, пока не прыгнул на плывущий сюда корабль, понятия
не имел, что здесь, на островах, не каждый может быть матросом. Не надо бы
мне браться за эту работу - она пахнет бедой, но что-то же надо делать?
Все лодки, кроме местных рыбацких, подчиняются четырем Навигационным
орденам, а все волшебство Двоюродных- двум Метафизическим орденам. На
волшебство мне, в общем, наплевать: я - свистун, наемный солдат. У меня у
самого есть три заклинания (только простеньких), которые Айюдеш Инженер,
старый Двоюродный, впаял мне в череп, когда узнал, что Верхний Скаталос
собирается напасть на Скарлин. Сильно нам помогли эти заклинания, Когда было
только две двадцатки скарлинов да четверо Двоюродных - все, кто мог
драться, - против всей армии Верхнего Скаталоса, вождя рода.
Мне полагалось бь! доложить о своих заклинаниях Метафизическим орденам,
но не настолько же я глуп. Глупости мне хватило, только чтобы сюда попасть.
У человека, который нанимает меч в качестве музыканта, и, пир должен
быть необычный, и я готов услышать, что он от меня хочет.
- Тебе нужна одежда получше, - говорит он. - И ванна не помешала бы.
Я договариваюсь встретиться, с ним на рынке дайна в три. И перебираю
медяки, оставшиеся от монетки Двоюродной, и еще пять серебряных, которые он
мне дал. Сначала сходить в бани и заплатить за отдельный номер. Терпеть не
могу бань. Дело не в том, что северяне не любят мыться, как эти южане
думают, Мне там просто... неуютно. Даже в отдельном номере я раздеваюсь
скрытно, спиной к двери. Но Хет свидетель, до чего же хорошо быть чистым,
когда нигде не чешется! Я даже одежду стираю и выжимаю насколько могу. Вода
с нее бежит чернаяv и приходится надевать мокрое, но я утешаюсь тем, что она
быстро высохнет.
На рынке я иду туда, где торгуют поношенной одеждой. Перебираю груды
тряпья, пока не нахожу черную куртку с высоким воротом, более или менее
чистую. И стригусь.
На все это уходит почти все три дайна и половина серебряной монеты
Двоюродной, но, когда настает время, я уже стою на рыночной площади чистый и
опрятный, в кармане у меня пять серебряных от Барока, и я готов заработать
еще пятнадцать. И мне не приходится долго его ждать. Он оглядывает меня и
сплевывает, показывая, что осмотр его удовлетворил.
По его щедрости с серебром и по манерам я думал, что мы пойдем в один
из лучших кварталов города. В конце концов немало серебра отправилось в это