"Робин Мадерик. Искушение [love]" - читать интересную книгу автора

платья.
- Следовательно, они должны внушать страх в качестве готовых
инструментов для поддержания тирании и подавления...
Из зала раздались возгласы одобрения, Вера захлопала в ладоши.
- Это становится особенно очевидным в тех случаях, когда войска
размещают в городе, чтобы следить за его жителями. Наш город представляет
собой картину такого противостояния, и горожане хорошо знают, какой ущерб
оно может принести, к каким трагическим событиям привести. Мы все помним
март 1770 года, мы никогда не забудем его...
Вера сидела с пересохшим ртом. Капли дождя стучали по крыше и стекали
вниз со звуками, напоминающими барабанную дробь. Затаив дыхание, Вера
смотрела на Уоррена. Глаза его наполнились слезами, когда он заговорил об
осуждении и раскаянии, об убийце и невинной жертве. Эти слова заставили
Веру задрожать.
- До тех пор пока не пробьет час всех величайших империй в мире, до
тех пор пока они не превратятся в развалины, мы не сможем стать народом,
избранным Господом, наша земля не будет страной свободы, прибежищем
добродетели, защитницей обиженных и благородным примером для целого света!
Гул аплодисментов и топот сотен пар башмаков заглушили насмешки
офицеров в напудренных париках и красных мундирах. В это время со своего
места поднялся доктор Адаме. Даже с расстояния в 30 футов Вера легко могла
разглядеть, какая гамма чувств отражалась на его лице. Адаме повернулся
лицом к собравшимся и, подняв руки над головой, призвал своих слушателей
не забывать о важности происходящего и отметить следующую годовщину
кровавого избиения.
Ропот удивления прокатился по залу. От внимания миссис Эшли не
ускользнуло то обстоятельство, что доктор Уоррен ни разу не употребил
слова "кровавый". Для жителей Бостона это слово было обычным определением.
Но для британцев это выражение было оскорбительным. Вера хорошо это знала,
ведь Флетчер в пылу гнева часто употреблял его.
Вера обернулась к британским офицерам, желая посмотреть, как они
будут вести себя в этой ситуации. Они уже поднимались и двигались к
выходу. Миссис Эшли никак не ожидала, что одно слово, в общем, вполне
невинное, может оказать такое действие.
Выкрикивая ругательства, группа "красных мундиров" продиралась сквозь
толпу. Но в это время все взгляды были уже обращены в другую сторону. На
галерее, почти у самого ее края, стоял высокий и стройный офицер в красном
мундире.
Он бешено размахивал руками и выкрикивал в зал какие-то резкие фразы.
В следующее мгновение он резко опустил руки и крикнул:
- О, кошмар!
Возбужденная толпа внизу тотчас подхватила:
- Пожар, пожар!
Затем наступила тишина. Страх овладевал присутствующими, тот самый
страх, знакомый каждому мужчине и каждой женщине, которые по своему опыту
знают, как быстро огонь распространяется по городу, почти целиком
построенному из дерева.
Вера была взволнована настолько, что кровь застучала у нее в висках.
Тем не менее она успела заметить, что человек, еще недавно кричавший на
галерее, совершенно успокоился. Он смотрел вниз и кого-то искал глазами.