"Жан Мадоль. Альбигойская драма и судьбы Франции " - читать интересную книгу автора

уничтожено. Крестовый поход родился из этого смертельного конфликта, который
мог закончиться, как представляется, только полным разгромом одного из
противников.

МОГУЩЕСТВО КАТАРОВ

Чтобы понять катаризм, следует обстоятельно рассмотреть то, что
отличает его от прочих антиклерикальных движений, столь распространенных в
средние века. Катарское движение, как мы уже говорили и как мы еще увидим,
не было инициативой простого люда, оно так же организованно и почти так же
широко распространено, как и само христианство: не менее четырнадцати
диоцезов во Франции и в Италии, не считая Сербии, Болгарии и Византийской
империи. Если порой между катарами и возникают острые споры, то они не ведут
к глубокому расколу церкви, во всяком случае, во Франции. Собор в Сен-Феликс
установил единство доктрины. Такие люди, как Гилабер де Кастр, тулузский
епископ с 1208 по 1237 гг., а позднее его преемник на епископском престоле
Бертран Марта, который прожил последние свои годы в Монсепоре, видимо, были
сильными личностями, поддерживающими единство и дисциплину. По правде
говоря, мы не знаем о них почти ничего, за исключением упоминаний о их почти
непрерывных миссиях, которые находим в протоколах инквизиции. Они намеренно
остались людьми без лица, и установить их биографии при нынешнем состоянии
наших знаний невозможно. Но их деятельность, несомненно, можно сравнить с
деяниями величайших апостолов.
Катарская церковь, даже если она и была иноземной по происхождению,
глубоко укоренилась в Окситании, отчего все катарские церемонии носят
окситанские названия; ритуал тоже совершался на диалекте, за исключением
некоторых латинских формул. В силу этого катарская церковь стояла много
ближе к народу, чем католическая с ее мошной римской централизацией.
Безусловно, именно это снискало ей симпатию, которая накануне крестового
похода была, похоже, почти всеобщей. Раймон V, отец Раймона VI, добрый
католик, не ощущает в себе достаточно сил, чтобы восстановить в своих
владениях католическую веру. Он взывает к папе и французскому королю. Святой
Бернар - быть может, с некоторыми ораторскими преувеличениями - возглашает,
что с середины XII в. церкви почти полностью опустели, а духовенство повсюду
презирают. Катары осмеливаются открыто провозглашать свою веру и публично
отправлять свой культ. На многочисленных диспутах они спорят с католическими
монахами в присутствии многочисленной публики, в том числе многих сеньоров и
дам, а также простого люда различного звания. Таким был, например,
знаменитый Ломберский собор 1165 г., собравший вокруг графини Тулузской
<Графиня Тулузская - Констанция Французская.> много епископов и аббатов. Как
правило, катары доказывают свою ортодоксальность, верность истинному учению
Христа и обычаям ранней церкви. Если им и не удается убедить всех, а их
теологические построения порой наталкиваются на определенное недоверие, зато
большинство признает за ними явную святость жизни. В Евангелии написано, что
древо распознается по плодам своим. Для католической церкви сравнение с этой
точки зрения гибельно. Тщетно пытается она бросить тень на нравы Добрых
Людей - почти все свидетельства звучат в их пользу <Проповедь изначальной
греховности этого мира и неизбежности греха в некоторых манихейских и
богомильских сектах оборачивалась крайней разнузданностью нравов.>. Их можно
было только упрекнуть в излишней снисходительности к простым верующим, но