"Жан Мадоль. Альбигойская драма и судьбы Франции " - читать интересную книгу автора

Каркассона, и граф де Фуа - открыто выражали свои симпатии катарам.
Вряд ли сами они были еретиками. Папа Иннокентий III, натравливая на
графа Тулузского Филиппа Августа, повелел тем не менее принять во внимание,
что факт ереси Раймона VI достоверно не установлен. Сам граф всегда твердо
заверял в своей приверженности католической вере, а изучение его публичных
актов не позволяет составить себе ясного представления о его истинных
настроениях. Он беззастенчиво грабит епархии и аббатства. Он заявляет Пьеру
де Кастельно, что мог бы запросто привести к нему катарских пастырей,
которые легко одержат над ним верх. Но одновременно он щедро одаривает
другие аб-
батства и, по-видимому, собирается принять смерть в католической вере,
хотя в церковном погребении ему впоследствии отказали. Мы имеем дело с
человеком непостоянным и легкомысленным, вполне способным несколько раз за
свою жизнь поменять религиозные убеждения. Но также думается - и в этом его
главная заслуга - что он, как и его народ, был искренне терпимым. Раймону VI
нравились диспуты между католическими монахами и катарскими пастырями, а сам
он, несомненно, имел устоявшуюся точку зрения на эти сложные вопросы. Что
касается политики, возможно, Рай-мон VI не без удовольствия наблюдал за
временным триумфом катарской церкви. Она устраивала его в той мере, в какой
имела облик церкви национальной, оставаясь при этом намного слабее своей
соперницы в материальном отношении и позволяя светским сеньорам захватывать
огромные церковные владения. Никто из его предшественников не был таким
могущественным, как он в первой половине своего правления. Он подошел ближе,
чем кто-либо, к превращению Тулузы в настоящую столицу, и разве не ощутила
бы она себя еще увереннее, будь она одновременно и центром религии,
независимой от Рима и отличной от религии остальной части христианского
мира? Чтобы достичь этой цели, Раймону VI надо было лишь пустить события на
самотек. Его поддержали бы знать и тулузский патрициат; встретил бы он
сочувствие и Раймона-Роже Транкавельского, своего давнего соперника, и
Раймона-Роже де Фуа, избежав таким образом двойной опасности, угрожающей ему
со стороны французского и арагонского домов. Так как Педро II Арагонский был
тесно связан со Святым престолом, не следует принимать его запоздалое
вмешательство в защиту южан за проявление какой бы то ни было симпатии к
катарам.
Впрочем, нет никакой уверенности, что Рай-мон VI когда-либо вынашивал
великие планы южной независимости, основанной на иной вере. Однако
достаточно было приписать графу Тулуз-скому подобный замысел, чтобы навлечь
на него уничтожившую его бурю. Впрочем, хотя катары и были исполнены
апостольского рвения и имели очень сильную и дисциплинированную церковную
организацию, их главной слабостью - слабостью, к слову, благородной - было
строгое запрещение всякого применения силы. Один из основных пунктов их
доктрины - непротивление, и если верить свидетельству их злейших врагов,
катары никогда не призывали своих последователей к насилию над противниками.
Конечно, случалось, что наемники графа де Фуа или графа Тулузского, люди, не
признающие ни веры, ни закона, грабили аббатства и епархии, а в церквах
совершали святотатственные поступки, но никогда никто не слыхал, чтобы
катарские пастыри одобряли подобные насилия, а тем более подстрекали к ним.
Напротив, думается, они не признавали иного средства, кроме убеждения, что
как раз и предполагало поддержание атмосферы терпимости, характерной тогда
для Юга. Потому-то им были даже гораздо более выгодны увертки Раймона