"Саймон Магинн. Овцы " - читать интересную книгу автора

Он поставил на кухонный стол букет асфоделей в стеклянной банке. Рядом с
молоком, яйцами и маленькой баночкой кофе. На плите стояла сковорода с рагу.
Дилайс сказала, что они должны появиться к девяти - мужчина, женщина,
ребенок и собака. Семья. У тебя снова будут соседи, сказала она и погладила
его по лицу.
Дилайс вырастила его, потому что его мама была... не здесь. Отец,
погруженный в хозяйственные заботы, молчал и раздумывал об измене жены. Она
была совсем девчонка, объяснила Дилайс тринадцатилетнему Льюину, когда он ее
спросил. Совсем молодая, почти как ты сейчас. Не нужно ни в чем ее винить.
Это не значит, что она не любила тебя. Конечно, она тебя любила. Вернется ли
она? Дилайс посмотрела на серьезного тринадцатилетнего мальчика и крепко его
обняла. Нет, сказала она и заплакала. Льюин впервые увидел, как плачет
взрослый. Это Дилайс научила его песням, которые он иногда пел овцам, когда
они ягнились в сарае, прижав уши к голове и тараща безумные глаза. Дилайс
показала ему, как надо стирать одежду, готовить, молиться. Вырастила его с
молчаливого согласия отца. В четырнадцать лет он уже был совершенно взрослым
мрачным человеком. В шестнадцать он уже точно знал, чем хочет заниматься. В
восемнадцать он записался в Первую стрелковую дивизию графства Гламорганшир.
Через два года, когда заболел отец, Льюина демобилизовали по семейным
обстоятельствам. Он покинул армию, которая была его единственной семьей.
Письмо пришло, когда он проходил учения в Солсбери. Он присел на свою
жесткую койку в бараке, опустил голову в ладони и заплакал, качаясь взад и
вперед. Рядовой Делавер сел рядом. Ночью он сунул клочок бумаги в руку
спящего Делавера; там был записан его адрес и "я люблю тебя". Делавер не
проснулся. Льюин на прощание поцеловал его, очень сдержанно, в губы и пожал
ему руку, сильно, чтобы остался след.
Сидя в темном доме и глядя на овец, Льюин вспомнил этот поцелуй, руку
Делавера в своей руке и покраснел. Как давно это было, думал он, а его тело
все еще трепещет от воспоминаний: так явственно ощущалось присутствие
теплого тела. Льюин пережил достаточно много, чтобы научиться понимать
самого себя, даже немного любить. Долгие годы он жил в компании с
прикованным к постели отцом. Он заботился о нем. Мыл его, подавал судно,
чистил зубы, кормил с ложки овсянкой и картофельным пюре, а отец сверлил его
суровым взглядом, полным бессильной злости. Когда-то все это было для него
бременем, висело на нем, как шестифутовый мешок во время прохождения общего
курса боевой подготовки, теперь же это было легко и просто.
Льюина полностью устраивала суровая монотонная жизнь на маленькой
ферме. Время шло от случки к ягнению, от стрижки к забою. Каждый день,
покончив с множеством забот, которых требовало его уединенное существование,
он поднимался на просторный чердак, где стояла скамья и лежали гири и
штанга, переодевался в военную форму и долго упражнялся. Тело покрывалось
потом, ныли тугие мускулы, в голове стучал пульс, кровь вскипала в жилах. В
тридцать восемь лет его тело сохраняло унаследованные от отца крепость и
мощь. Оно оставалось таким же, каким было в четырнадцать.
Ежедневные упражнения, чувство напряженной плоти, дрожь в мускулах,
возникавшая, когда он, стиснув зубы, пытался поднять гири еще один раз, и
куда больше легкость в голове и бурчание в животе, появлявшиеся, когда он со
звоном опускал штангу в последний раз, ощущение полета, невообразимой
легкости вместе со слабым, но приятным головокружением - именно это
позволяло Льюину чувствовать себя живым. Чувствовать себя самим собой.