"Нагиб Махфуз. Да осчастливит Аллах твой вечер! " - читать интересную книгу автора

Однажды Хамада ат-Тартуши сказал:
- Не уверен, что наша страна благополучно преодолеет кризис.
- Подумай лучше о нашем с тобой "кризисе"! - возразил я ему с
негодованием. - Ведь наша жизнь исчисляется днями, а жизнь страны - веками.
Мой друг любит поговорить на отвлеченные темы, я же всецело поглощен
собственными заботами. Глядя на свое убогое жилище, я спрашиваю себя:
"Неужели эти жалкие руины были колыбелью семейного уюта, благородных чувств
и любви?!" Моя мать после Фикрии и Зейнаб родила шестерых мальчиков, которые
поумирали еще в детстве, а уж потом произвела на свет меня. Возродив у
родителей веру в отцовство и материнство, я стал любимой игрушкой двоих,
нет, даже четырех людей. Разве можно забыть любовь ко мне Фикрии и Зейнаб?
Все они хлопотали вокруг меня, когда отец брал меня с собой ради забавы и
развлечения в кафе: мать причесывала, Фикрия надевала матросский костюмчик,
Зейнаб чистила до блеска мои ботинки. Из своей комнаты выходил отец, одетый
по последней моде, источающий аромат нежнейших духов, - само воплощение
элегантности. Беря в руку трость с набалдашником из слоновой кости, он
бросал на меня одобрительный взгляд сквозь очки в золотой оправе и говорил
улыбаясь:
- Пожалуйте, Халим-бек[2].
Отца звали Абд аль-Кави аль-Бек. "Бек" в данном случае - имя, но он
добавлял это имя к моему как титул, хотя мой дед аль-Бек был всего лишь
торговцем пирожками на улице аш-Шейх Камар. В кафе отец заказывал для меня
мороженое и рассказывал своим друзьям о моем раннем развитии, добавляя при
этом:
- У меня есть фотография, где он очень напоминает Саада Заглула[4].
Отец брал меня иногда с собой в кафе или кино. Я был, как говорил мой
друг Али, "из благородных". Наш дом в ту пору был, можно сказать, еще в юном
возрасте - новее, чем дом Али Юсуфа и Баха Османа, отца Маляк. Ей-богу, мне
доставляло счастье слыть благородным и богатым. Разве есть в мире что-либо
прекраснее богатства? Я говорил матери:
- Мы богатые.
Она отвечала мне несколько в нос (это, пожалуй, единственное, что ее
портило):
- Слава Аллаху, мы ни в чем не нуждаемся.
- У нас есть имение?
- Нет у нас никакого имения, - смеялась она.
- Тогда откуда же взялись богатства отца?
- От щедрот нашего Господа, сынок.
Очевидно, богачи не сообщают своим детям до поры до времени, откуда
берется их богатство. Достаточно того, что мы ели, чего нам хотелось; в
месяц рамадан[5] кладовая наполнялась орехами, в праздник разговенья[6] -
пирожными и печеньями, а в праздник жертвоприношения[7] полагался еще и
барашек.
Мой отец, вне всякого сомнения, был состоятельным человеком. К числу
его достоинств принадлежало и то, что он единственный в нашей семье читал -
ежедневную газету и иллюстрированный еженедельник. От него и я перенял
страсть к чтению. После того как мне наскучил детский журнал, я попросил
отца покупать мне переводные повести. С тех пор моя жизнь потекла по-новому:
я стал жить как бы в двух мирах - в мире повседневной действительности, где