"Нагиб Махфуз. Да осчастливит Аллах твой вечер! " - читать интересную книгу автора

Если же умрет Халим-бек, то не будет напечатано никакого некролога.
Сообщение о его смерти появится лишь в отделе происшествий. Пусть Хамада
завидует мне, если хочет. Он не знает, что такое одиночество, он не вдыхает
в своем жилище запах тлена, он каждый день ест мясо, хоть у него нет зубов
Он забывает о холодной постели, лишенной супружеского тепла, не знает, что
значит лишиться женской ласки, не испытать отцовских чувств. Будь у меня
друзья помимо него, я бы давно его проклял. Телевизор - тоже мой друг, и еще
какой! Он вводит в волшебный мир фантазии и прекрасных женщин...
Жалкая, ничтожная жизнь! Но сам я - не такое уж ничтожество. До
вчерашнего дня я был генеральным инспектором в министерстве просвещения. Я
мог бы осуществить свои мечты, если бы не обстоятельства. Какой толк в
мизерном повышении зарплаты, если из-за инфляции цены выросли вчетверо! В
моем нынешнем положении виновата не только семья, но весь мир с его порочной
экономикой и политикой. Я старался держаться от него подальше, но он не
пожелал оставить меня в покое.
Где найти водопроводчика, чтобы починить кран в ванной? Интересно,
сколько он возьмет теперь за услуги? Я был бы счастлив, если бы полдня спал,
но не могу спать больше пяти часов в сутки. Мне нужно отдохнуть от мыслей о
тебе, Маляк. Мои тайные беседы с тобой никогда не прекращались. Некое
чувство подсказывает мне, что ты еще не утратила способности любить. Мы оба
одиноки, Маляк. Почему бы нам не совершить сейчас то, чему злая судьба
помешала раньше? Ат-Тартуши оживил во мне мысль о встрече с тобой, превратил
меня в жертву навязчивой идеи. Мое воображение бешено заработало. Вот я
нажимаю на звонок и жду. Открывается дверной глазок, она смотрит: "Ах, это
ты... пожалуйста, заходи, как ты вдруг о нас вспомнил?" - "Да вот, шел
мимо". - "Ну, милости просим!" Разговор ведется вокруг да около. Я искусно
маневрирую, а сам не могу отвести взгляда от ее груди. Она читает мои мысли
и подает мне едва заметный знак. Я сажусь рядом с ней, как в прежние дни. Ее
слабое сопротивление лишь еще больше возбуждает меня, и вот мы уже глушим
тоску, сливаясь в нежных объятиях.
Ах, если бы сбылись эти мечты, Маляк! Были и другие женщины, которых я
и поныне встречаю на улицах квартала. От них веет ароматом прекрасного
прошлого. Время безжалостно изменило их, а от прошлого остались одни имена.
Они стали мне чужими, несмотря на мимолетные улыбки при встречах. Они теперь
почтенные матроны и матери. Если бы не тяжкие обстоятельства, я бы взял одну
из них себе в жены. Но что толку говорить об этом?
Сейчас я меняю нижнее белье один раз в неделю, чтобы сэкономить на
стирке и глаженье. Ем кебаб только в особых случаях. О пенсионерах люди
забывают так же, как об умерших. Некогда я парил орлом на крыльях цветущей
юности. Приятельницы говорили моей матери: "Халим создан для Маляк, для
Бусейны, для Ребаб, для Бисы". Мою же мать волновала больше трагическая
участь двух ее дочерей. Годы шли, и надежды гасли. Все девушки, кроме Фикрии
и Зейнаб, повыходили замуж. А к ним не подступались ни чужие, ни
родственники. Я удивленно говорил себе: "Ведь на свете так много безобразных
жен. Неужели богатств отца не хватит, чтобы уладить это дело?"
Я стряхивал с себя груз семейных забот и продолжал гордо парить на
крыльях юности. Под разными предлогами в нашем доме появлялись, словно
сияющие луны, в сопровождении своих матерей Маляк, Бусейна, Ребаб и Биса. В
унылую атмосферу нашей квартиры врывались сполохи соблазна и кокетства;
влеклись друг к другу взгляды, исполненные желания и страсти; не обходилось