"Владимир Маканин. Отставший (Повести и рассказы) " - читать интересную книгу автора

мол, можно, а рукой не взять.

Следующий рассказ был тем не менее тоже о Желтых горах. Но, как
водится, он сменил одежду. Вторая попытка всегда немного маскарад. Рассказ
был облачен в новую и в соответствующую форму - в форму повести о страданиях
молодого человека. Штука вот в чем: к ощущению Желтых гор прибавилось
ощущение, довольно болезненное, что эти самые Желтые горы не приняли и не
признали, а более общо - не приняли и не признали их автора. Автор изводил
бумагу, автор старался, автор шел к НИМ с лучшим, что у него, есть, - и вот
на' тебе. Так и получилось: обида за себя вела в прорыв, тылы прикрывала
обида за горы. Страдания молодого - это не только целый жанр, но и путь
всякого или почти всякого пишущего. Он пишет, а его не печатают - это как
долгая дорога. В то время на редакции накатывалась огромная волна подобных
рассказов, повестей и романов. Огромное море личных обид и досад шумело и
плескалось, как и положено шуметь и плескаться морю. Времена меняются, и
позже в моде стал стиль, еще позже экзотика притчи, но в то время, и это
точно, в моде пишущих была именно она - личная обида и непризнанность.
Стержнем повестей было непризнание. И, скажем, начало повести было как бы
даже узаконенное: ОН приходит к НИМ; а то, что, по сути, это был приход
автора в литературу, оставалось в скобках. ОН приходит к НИМ, неповторимый и
особенный, милый, наивный, готовый любить и объять весь мир, - он приходит
на завод или в лабораторию, геоэкспедицию, на рыболовецкий сейнер или просто
на чужую вечеринку. Его замечают. Его любят. Его даже немножко балуют. В
пестрой игре взаимопритяжений и отталкиваний у него появляется друг. На него
обращает свое львиное внимание сам начальник, начальник назывался
по-разному:

Директор завода.
Шеф.
А. Б.
Капитан сейнера.
Хозяин вечеринки, который может любого
из гостей выставить за дверь.

И, как бы закрывая список, на него, юного и наивного, обращает
внимание, выделяет его и отмечает красавица женщина с удивительно грустными
глазами, увы, замужняя. Она, разумеется, стройная, но полненькая,
полногрудая, и, конечно, она постарше нашего героя. Комплекс Бальзака.
Скрытая и тщательно припрятанная за гибкими фразами смена времен: пишущий
юн, он уже знает тягу к женщине, но еще помнит материнскую ласку. Облик этой
красавицы женщины, появляющейся на страницах первой повести, почти вычисляем
наперед. Оттенки, впрочем, и тут могут быть, - у нее, например:

Маленький ребенок.
Маленький ребенок; плюс болезненный муж.
Нет детей; и потому особенная, изящная, женская тоска, -

и, разумеется, при всем том она верна мужу и как женщина стабильна, иначе
для молодого это не искушение и не любовь - иначе это не литература, как он
ее пока понимает.