"Николо Макиавелли. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия" - читать интересную книгу автора

всех республиках, как бы они ни были организованы, командных постов достигает не
больше сорока-пятидесяти граждан и так как число это не столь уж велико, то дело
вовсе не сложное обезопасить себя от этих людей, либо устранив их, либо воздав
им такие почести, какие, сообразно занимаемому ими положению, могли бы их в
значительной мере удовлетворить. Что же касается всех прочих, которым достаточно
жить в безопасности, то удовлетворить их легко, создав порядки и законы, при
которых власть государя предполагает общественную безопасность. Когда государь
сделает это и когда народ увидит, что никто ни при каких обстоятельствах не
нарушает данных ему законов, он очень скоро начнет жить жизнью спокойной и
довольной. Пример тому - королевство Франции. Оно живет спокойно прежде всего
потому, что его короли связаны бесчисленными законами, в которых заключено
спокойствие и безопасность всего народа. Учредитель его строя пожелал, чтобы
французские короли войском и казной распоряжались по своему усмотрению, а всем
остальным распоряжались бы лишь в той мере, в какой это допускают законы.
Итак, государю или республике, не обеспечившим собственной безопасности при
возникновении своего строя, надлежит обезопасить себя при первом же удобном
случае, как то сделали древние римляне. Упустивший подобный случай впоследствии
пожалеет о том, что не сделал того, что ему следовало бы сделать.
Поскольку римский народ не был еще испорчен, когда он приобрел свободу, то
он сумел сохранить ее после казни сыновей Брута и смерти Тарквиниев с помощью
тех действий и порядков, о коих мы рассуждали в другом месте. Однако если бы
народ этот был развращен, то ни в Риме, ни в какой другой стране не нашлось бы
надежных средств для сохранения свободы. Это мы и покажем в следующей главе.

Глава XVII
РАЗВРАЩЕННОМУ НАРОДУ, ОБРЕТШЕМУ СВОБОДУ,
КРАЙНЕ ТРУДНО ОСТАТЬСЯ СВОБОДНЫМ

Я вижу необходимость того, что власти царей в Риме пришел конец: в
противном случае Рим очень скоро сделался бы слабым и ничтожным. Ибо римские
цари дошли до такой развращенности, что если бы царям этим наследовало еще
два-три подобных им преемника и заложенная в них порча начала распространяться
по всем членам, вследствие чего члены эти оказались бы прогнившими, то
восстановить Рим стало бы уже окончательно невозможно. Но, потеряв главу, когда
тело было еще неповрежденным, римляне смогли легко обратиться к жизни свободной
и упорядоченной. Следует принять за непреложную истину, что развращенный город,
живущий под властью государя, даже если государь его гибнет вместе со всем своим
родом, никогда не может обратиться к свободе. Наоборот, надобно, чтобы одного
государя губил в нем другой государь. Без появления какого-нибудь нового
правителя город этот никогда не выстоит, если только добродетель и доблесть
названного правителя не поддержат в нем свободы. Однако свобода города
просуществует лишь столько, сколько продлится жизнь нового государя. Так было в
Сиракузах при Дионе и Тимолеонте: их доблесть, пока они были живы, сохраняла
этот город свободным, когда же они умерли, город вернулся к давней тирании.
Однако нет более убедительного примера этому, чем тот, что дает Рим: после
изгнания Тарквиниев он сумел сразу же обрести и удержать свободу, но после
смерти Цезаря, после смерти Гая Калигулы, после смерти Нерона и гибели всего
Цезарева рода Рим никогда не мог не только сохранить свободу, но даже хотя бы
попытаться положить ей начало. Такое различие в ходе событий, имевших место в
одном и том же городе, порождено не чем иным, как тем обстоятельством, что во