"Андрей Макин. Французское завещание " - читать интересную книгу автора

тембру голоса нашей бабушки мы поняли, как много значат эти имена для
обитателей Атлантиды.
Занавес поднялся. На сцене в парадной одежде собралась вся труппа.
Старейший из актеров выступил вперед и стал говорить о стране, которую мы
узнали не сразу:


Страна, где вдаль и вширь в пространство мировое
Уводит горизонт завороженный взгляд,
Страна со щедрою душою,
Великая в былом, а в будущем стократ.


Край снежной белизны и светло-русой нивы,
Сынами стойкими издревле славный край...
Да будет их судьба счастливой
И золотым земель бескрайних урожай... [4]

Впервые в жизни я смотрел на свою родину со стороны, издали, словно я
уже не имел к ней отношения. Перенесенный в великую европейскую столицу, я
оглянулся, чтобы полюбоваться бескрайностью хлебных полей и заснеженными
равнинами при лунном свете. Я видел Россию взглядом француза! Я был далеко.
Вне моей русской жизни. Это раздвоение было таким пронзительным и в то же
время таким захватывающим, что я невольно зажмурил глаза. Я испугался, что
больше не смогу вернуться к себе, так и останусь в этом парижском вечере.
Жмурясь, я сделал глубокий вдох. И мою грудь снова наполнил жаркий ветер
ночной степи.
В тот день я решил украсть у бабушки ее чародейство. Опередить
Шарлотту, проникнуть в праздничный город раньше нее, присоединиться к
царской свите, прежде чем вспыхнет гипнотический нимб бирюзового абажура.
День был тихий, серенький - бесцветный и унылый летний день, один из
тех, которые, как ни странно, остаются в памяти. Воздух, пропахший мокрой
землей, надувал белую кисею на открытом окне - легкая ткань оживала,
становилась объемной, потом опадала, впуская в комнату какого-то невидимку.
Счастливый тем, что оказался дома один, я приступил к исполнению своего
замысла. Я вытащил сибирский чемодан на коврик перед кроватью. Замочки
открылись с тем самым легким звяканьем, которое мы поджидали каждый вечер. Я
откинул большую крышку, я склонился над старыми бумагами, как пират над
сундуком с сокровищами...
Сверху я увидел уже знакомые мне фотографии - царя и царицу перед
Пантеоном, потом на набережной Сены. Нет, то, что я искал, находилось в
глубине, в плотной массе, чернеющей печатными знаками. Словно археолог, я
снимал пласт за пластом. Николай и Александра стали появляться в тех местах,
которые были мне незнакомы. Еще один пласт, и я потерял их из виду. Передо
мной оказались длинные крейсера на глади моря, аэропланы со смешными
короткими крыльями, солдаты в траншеях. Пытаясь обнаружить следы
императорской четы, я копал уже наугад, перепутывая вырезки. На какое-то
мгновение царь появился вновь, верхом, с иконой в руках, перед строем
коленопреклоненных пехотинцев... Лицо его показалось мне постаревшим,
пасмурным. Мне хотелось, чтобы он снова стал молодым, чтобы с ним рядом была